Биографии

Шашин (Алексей Егорович, родился в 1851 г.) - слепец-миссионер, уроженец Нижегородской губернии. Девятнадцати лет Ш. оставил православие и перешел в раскол спасова согласия. Внимательное изучение Святого писания и творений святых отцов привело его снова в православную церковь, когда ему было 22 года. Решающее влияние на присоединение его имел архимандрит Павел Прусский . С 1876 по 1880 гг. Ш. прожил в качестве послушника у архимандрита Павла и под его руководством усвоил приемы полемики с раскольниками. Внимательно следя за миссионерской литературой, Ш. хорошо знает даже новейшие сочинения о русском расколе старообрядчества. Он подготовил себе помощников и учеников-миссионеров, преимущественно из обращенных им из раскола старообрядцев. Труды Ш.: "О двух беседах со старообрядцами в селе Зуеве" ("Братское Слово", 1884, ¦ 15); "Беседы со старообрядцами в Бронницком и Коломенском уездах" (ib., 1887, ¦ 14); "Беседы с апологетом раскола О.В. Швецовым в деревне Шувой" (ib., 1886, ¦ 18 и 19); "Поездка в Херсонскую губернию и беседы с сектантами западного происхождения" (Москва, 1892); "Миссионерская поездка на Кавказ" (Москва, 1894); "Миссионерская поездка в костромскую епархию" ("Братское Слово", 1893, ¦ 17 и 20); "Поездка на Нижегородскую ярмарку для собеседования со старообрядцами в 1889 г." (ib., 1889, ¦ 19 и 20); "Путешествие на родину и беседы на Нижегородской ярмарке в 1888 г." (Москва, 1889) и многое др. См. "Беседы православного миссионера-слепца А. Е. Ш. в зале Санкт-Петербургской духовной академии о церкви" (Санкт-Петербург, 1888); священник И. Арсеньев "Слепец-миссионер А. Е. Ш." ("Церковные Ведомости", 1890, ¦ 24).

Шашкевич (Маркиан, 1811 - 1843) - галицкий патриот и писатель, сын священника и сам священник; учился в Львовском университете. Под влиянием сочинений Котляревского , Максимовича и др. Ш. принялся за изучение песен, преданий, обычаев малорусского народа; около него собрался круг писателей, вместе с которыми он издал сборник "Днестровскую Русалку". Его "Думки" и "Псалмы Руслановы" были началом нового направления в галицко-русской литературе; многие из его песен перешли в народ. См. "Галицко-русское общественное литературное движение" (том VII, стр. 914 - 915). Ср. "Правду" (1868, стр. 132). О биографии Ш. см. в "Венке Русинам" (Головацкого , 1846, стр. 47 - 66); Дедицкий "Вспоманка о Маркиене Ш." в "Зорке Галицкой" (1860, стр. 488 - 497); Огоновский в "Правде" (1872, стр. 157 - 163); Пыпин и Спасович "История славянских литератур" (Санкт-Петербург, 2-е изд., 1880).

Шашков (Серафим Серафимович, 1841 - 1882) - писатель. Родился и вырос в Иркутске, в тяжелой обстановке вечно нуждающейся духовной семьи. Отец его, священник, был довольно просвещенный человек, но предававшейся несчастной страсти (алкоголизму). Ш. воспитывался сначала дома, а потом в бурсе. Из бурсы Ш. перешел в семинарию, где он нашел несколько хороших учителей. Учился Ш. очень хорошо, но "благоповедением" не отличался. Будучи в семинарии, Ш. начал писать: в 1858 г. в "Иркутских Губернских Ведомостях" появились его статьи о бурятах, не понравившиеся начальству. В 1860 г. Ш. был послан в Казанскую духовную академию. Академия переживала в это время период возврата к монастырской дисциплине и схоластике; но кафедра русской истории была занята Г.З. Елисеевым , и тогда же начал читать и А.П. Щапов . Здесь складываются основные идеи Ш. о зависимости истории от законов внешней природы и он усердно занимается изучением экономических вопросов. Через год Ш. оставил академию и, по предложению Г.З. Елисеева, переселился в Санкт-Петербург, чтобы слушать университетские лекции и работать в журнале "Мирской Толк" (это предложение не осуществилось). В Санкт-Петербурге Ш. сотрудничал в "Веке", "Искре", "Современном Слове". Материальное его положение было крайне плохо. Осенью 1863 г. Ш. уехал в Сибирь. А Красноярске он открыл было частную школу, но через год ее закрыли. В 1864 - 1865 годах Ш. читал в Красноярске и Томске публичные лекции по истории Сибири. По возвращении в Европейскую Россию, Ш. был выслан в Шенкурск (1868 - 1873). Здесь он нажил себе болезнь, сведшую его в могилу. Ограниченный в праве повсеместного жительства, Ш. перебирался из города в город, из Шенкурска в уездный город Воронежской губернии Бобров, из Боброва в Воронеж, потом в Новгород. В Новгороде он умер. Ш. был замечательным литературным работником. В течение своей тяжелой скитальческой жизни он сотрудничал во многих изданиях и написал, быть может, больше тысячи статей по разнообразным вопросам. Ш. был постоянным сотрудником "Дела", разделяя вполне направление редакции. Крупнейшие статьи Ш. относятся к области истории. Ш. был талантливым компилятором: особенность его таланта, по словам некролога Ш., помещенного в "Деле", заключалась в уменье проводить параллели между отдельными историческими событиями и настоящим моментом жизни России. Почти все крупные работы по русской истории и литературе, появившиеся в то время, вызывали Ш. на статьи; выводы этих исследований получали в них особое освещение, применительно к данному моменту. С особенным искусством Ш. во всех своих статьях находил средства говорить о темных сторонах современной жизни. Компиляции его всегда основывались на добросовестном изучении материала, отличались простотой изложения и ясностью основных идей и пользовались, поэтому, большим распространением, особенно в среде самообразовывающейся молодежи того времени. Некоторые из статей Ш. не утеряли интереса и значения и в наше время, что доказывается появлением в 1898 г. собрания его сочинений. Таковы, например, его большие компилятивные исследования об историческом положении женщины, вышедшие в отдельных изданиях ("Историческая судьба женщины, детоубийство и проституция", Санкт-Петербург, 1871, 2 издание, исправленное и дополненное, - 1872; "Очерк истории русской женщины", с прибавлением статьи "Русская проституция", Санкт-Петербург, 1871, 2 издание, 1879). Некоторые свои статьи Ш. собрал в отдельно изданные "Исторические этюды" (Санкт-Петербург, 1872) и "Исторические очерки" (Санкт-Петербург, 1875). Крупнейшие и интереснейшие этюды посвящены истории русских реакций 1698 - 1861 годов и истории Сибири ("Рабство в Сибири", "Сибирские инородцы в XIX столетии", "Российско-американские кампании", "Иркутские погром в 1758 - 60 г."). В 1898 г. издано "Собрание сочинений Ш.", в двух томах; в первый том вошли его труды по истории женщины, во второй - исторические очерки и эпизоды, часть которых выше названа. См. некрологи Ш. в "Деле", книги 9 и 10; в последней - краткая автобиография Ш.; см. также "Восточное Обозрение" (1882, ¦ 27 - 28, 30 - 32); Д.Д. Языков "Обзор жизни и трудов писателей, умерших в 1882 г." (Санкт-Петербург, 1885). П. Щ.

Швабе (Александр Петрович, 1824 - 1872) - живописец животных и сцен охоты, получил образование в Санкт-Петербургской Императорской Академии Художеств и был в ней учеником профессора баталической живописи А.И. Зауервейда . Удостоенный малой серебряной медали за этюд с натуры в 1840 г., вышел из нее в 1843 г. со званием неклассного художника; в 1850 г., за написанную по программе картину "Табун лошадей с пастухом и собаками", возведен в звание академика без исполнения программы, как художник, приобретший известность своими прежними работами. Писал преимущественно портреты лошадей и собак для особ Императорской фамилии и являлся со своими произведениями на академических выставках в 1844 - 1863 гг. Из его картин, более или менее сложных по композиции, наиболее известны: "Парламентеры" (1842; в Третьяковской галерее, в Москве), "Табун лошадей" (1850), "Охота на оленя в окрестностях Гатчины" (1860; в гатчинском дворце), "Травля волка" (1861) и "Волки, нападающие на табун лошадей" (1863).

Шванебах (Петр Христианович) - родился в 1848 г. Окончил курс в Императорском училище правоведения, после чего два года слушал лекции в Лейпцигском и Парижском университетах. Занимал последовательно должности вице-директора кредитной канцелярии, товарища управляющего государственным банком и члена совета министра финансов. В 1896 г. назначен почетным опекуном. Напечатал: "Денежное преобразование и народное хозяйство" (Санкт-Петербург, 1900) и "Наше податное дело" (Санкт-Петербург, 1903). В 1903 году был назначен товарищем министра земледелия и государственных имуществ, в мае 1905 года главноуправляющим землеустройством и земледелием, в октябре - членом государственного совета; с апреля 1906 года по июнь 1907 года состоял государственным контролером. В июне 1907 года уволен от этой должности.

Шварц - дворянский род, восходящий к началу XVIII века и записанный в VI части родословной книги Виленской губернии. Есть еще два рода Ш., позднейшего происхождения.

Шварц (Александр Николаевич) - филолог, правнук профессора Московского университета Иоанна-Георга Ш.; родился в 1848 г. Уже в раннем детстве Ш. с особенной любовью занимался древними языками; окончательно же его научные интересы сложились во время учения в Московском университете, под влиянием лекций Ф.Е. Корша , Г.А. Иванова и Клина. Учено-литературная деятельность Ш. началась с объяснения древнегреческих ораторов ("Олинфские речи Демосфена", 1873; "Речь Гиперида за Евксениппа" - магистерская диссертация, 1875); следующие его труды касаются античного искусства ("О композиции скульптурных украшений Парфенова", 1875; "О некоторых греческих расписных вазах, принадлежащих Московскому университетскому минц-кабинету", 1890; "Краткое описание древнегреческих глиняных сосудов, принадлежащих Императорскому Московскому университету", 1890; ("О так называемых Панафинейских скифосах", 1890); потом он снова возвращается к греческим ораторам и философам ("О государстве Афинском", 1891 - докторская диссертация; "Новые отрывки речей Гиперида", 1892; "К Гипериду", 1893; "XXII речь Лисия и ее новое толкование", 1894; "К вопросу о времени написания "Политики" Аристотеля", 1895; "Из наблюдений над "Политикой" Аристотеля", 1896), продолжая работать и по истории искусства ("Заметки об орнаментации саркофага, найденного около Анапы", 1893; "Гермес Пракситель на монете Анхиала", 1893). Читая с 1875 г. лекции в Московском университете, Ш. был последовательно директором 1-й и 2-й прогимназий, 5-й гимназии, Константиновского межевого института. В 1900 г. был представителем России по учебному делу на парижской всемирной выставке. Принимал деятельное участие в комиссиях по переустройству средней школы в министерствах Боголепова и Ванновского . В 1900 г. назначен попечителем рижского учебного округа. В том же году Ш., по случаю тридцатилетнего юбилея его учено-педагогической деятельности, был поднесен его учениками и почитателями сборник статей. В настоящее время Ш. состоит попечителем варшавского учебного округа. См. "Филологическое Обозрение", том XIX (1900), где дан и полный список его литературных трудов. А. М-н.

Шварц (Вячеслав Григорьевич) - живописец, сын генерал-лейтенанта, родился в Курске 22 сентября 1838 г. С трехлетнего возраста он полюбил рисование, и лишь только стал держать в руках карандаш, выказал наклонность к изображению баталических сюжетов, что легко объясняется военной атмосферой, среди которой он рос, находясь на Кавказе при отце, командовавшем Джаробелоконским военным округом и Лезгинской кордонной линией. Девяти лет от роду мальчик Ш. был зачислен в пажи к Высочайшему Двору, но, несмотря на его охоту к военной карьере, родители определили его в 1853 г. в воспитанники Александровского лицея в Санкт-Петербурге. Во все продолжение лицейского курса Ш., благодаря своим блестящим способностям, особенно памяти, был первым учеником по классу, хотя во время уроков часто забавлялся черчением разных рисунков вместо того, чтобы записывать преподаваемое. Эти упражнения в рисовании способствовали тому, что он рано набил себе руку в приемах работы пером, которую любил впоследствии. Находясь в лицее, он занимался также живописью и научился гравировать крепкой водкой. Блистательно окончив лицейский курс в 1859 г. с золотой медалью и с чином IX класса, он определился на службу в канцелярию кавказского и сибирского комитета и, состоя на ней, в течение трех лет посещал, на правах вольного слушателя, Санкт-Петербургский университет, где изучал арабский язык и пополнял свои познания по некоторым предметам историко-филологического факультета, а кроме того, ходил в классы Академии Художеств, в которой числился учеником профессора баталической живописи Б.П. Виллевальде . В 1859 г., за представленный академии рисунок своей композиции "Свидание Святослава с Цимисхием", он был удостоен малой серебряной медали, через год после того получил вторую такую же медаль за рисунок "Взятие Казани" и в 1861 г. приобрел большую серебряную медаль за исполненный углем в натуральную величину картон: "Иоанн Грозный у тела убитого им сына", замечательный по драматичности сюжета, прекрасной композиции, силе выражения и археологической верности всех подробностей представленной сцены. Таким образом, уже в первую пору своей художественной деятельности Ш. перешел от баталического рода живописи к исторически-бытовому, в котором составил себе вскоре почетную известность. В 1861 г. он отправился в чужие края; в Берлине, в течение четырех месяцев, он работал у профессоров Шрадера и Каульбаха, после чего посетил Дрезден, Кельн, Франкфурт-на-Майне и Майнц. По возвращении своем из этого путешествия он изготовил картон громадной величины: "Вальпургиева ночь" (по Гете). Затем была написана им картина "Иоанн Грозный у тела его сына" в значительно меньшем размере сравнительно с вышеупомянутым картоном. За нее академия присудила Ш. в 1863 г. малую серебряную медаль и звание классного художника. В том же году он уехал в Париж и, работая там под руководством Лефевра и Конта, улучшил свой колорит и вообще манеру письма. В 1865 г., за картину "Вербное воскресенье в Москве времен царя Алексея Михайловича", академия признала его академиком. В 1867 г. она командировала его в Париж для устройства русского художественного отдела в тамошней всемирной выставке. Эта командировка доставила Ш. случай познакомиться со знаменитым Мейссонье, под влиянием которого он еще более усовершенствовался в технике живописи. На упомянутой выставке международное жюри присудило ему золотую медаль за картину "Голштинские послы в посольском приказе". Около этого времени исполнены его картины: "Русский гонец XVI века", "Стрелец XVI века", "Голова рыцаря", "Патриарх Никон на прогулке в Новом Иерусалиме" и "Вешняя поездка царицы на богомолье" и несколько рисунков, - работы, останавливавшие перед собой посетителей академической выставки 1868 г., и за которые академия возвела его в звание своего почетного вольного общника. Кроме названных произведений, огромный успех в публике имели исполненные пером рисунки Ш. к "Песне про купца Калашникова", Лермонтова , и к "Князю Серебряному", графа А. Толстого . В постановке на сцену трагедии последнего "Смерть Иоанна Грозного" Ш. принимал видное участие, изготовляя для нее рисунки костюмов, набрасывая эскизы декораций и давая советы актерам и монтировщикам этой пьесы. К 50-летнему юбилею Александровского лицея была выбита медаль по проекту Ш. Его рисунками иллюстрировано роскошное, сделанное А.С. Норовым , издание путешествия Даниила Паломника . В 1868 г. курское дворянство избрало Ш. в предводители Щигровского уезда; отправившись по делам в Курск, он нежданно умер там 29 марта 1869 г. Серьезная художественная деятельность Ш. продолжалась всего девять лет, но, несмотря на то, он оставил по себе прочную память в истории русского искусства, как самый замечательный из воспроизводителей отечественной старины. Человек очень образованный, начитанный и вдумчивый, основательно изучивший Россию XVI и XVII столетий, в своих композициях он, как никто другой, ставил зрителя лицом к лицу с ее историческими и неисторическими личностями, вводил его во все частности их быта, всецело воскрешал их нравы и характеры, и своим примером увлек многих художников на путь подробной и точной обработки русских исторических тем. Большинство произведений Ш. составляет собственность его брата, Евгения Григорьевича, хранящего их с благоговением к его памяти; из публичных музеев владеет ими только Третьяковская галерея в Москве: в ней находятся 12 Шварцевских рисунков пером (в том числе пять сцен из "Песни про купца Калашникова" и четыре сцены из "Князя Серебряного") и пять картин, писанных масляными красками ("Иоанн Грозный у тела убитого им сына", "Патриарх Никон в Новом Иерусалиме", "Вешний поезд царицы на богомолье", "Посол от князя Курбского" и "Схимник").

Шварц (Иван Григорьевич) - профессор философии Московского университета, писатель-мистик. О его происхождении, воспитании и жизни до приезда в Россию мы не имеем никаких данных. Приехал он в Москву в 1776 г. и, решившись посвятить себя педагогической деятельности, принялся за изучение русского языка и литературы. Уже в это время его чрезвычайно интересовала личность Н.И. Новикова , в котором он видел "особенную ревность к науке и горячую любовь к отечеству". Ш. познакомился с Новиковым после своего назначения экстраординарным профессором немецкого языка при Московском университете, в 1779 г. При вступлении в профессорскую должность, Ш. произнес любопытную речь: "О способах учения языков", из которой видно, что профессор понимал свою задачу очень широко, имел в виду не одно практическое дело - усвоение слушателями языка, но и вообще их развитие, расширение их кругозора. Этой цели соответствовали последующие университетские чтения Ш. и его занятия в гимназии и на этой-то почве пропаганды просвещения лучше всего могло произойти сближение Ш. с Новиковым. При аналогичности их просветительных стремлений, знакомство этих людей весьма скоро превратилось в самую искреннюю дружбу: общее дело связало их, хотя характеры их во многом различались. Своих университетских слушателей Ш. старался воспламенить к работе, задумал образовать из них переводчиков, и очень скоро сумел приобрести в их глазах большой авторитет, что и помогло развитию его просветительных предприятий. Московское общество отнеслось к Ш. с глубоким сочувствием. "Все это, рассказывает Ш. в своих воспоминаниях, исполнило меня райским ощущением; я сгорал желанием выразить благодарность свою народу, столь благородному, столь жаждущему науки. Я приходил в негодование, видя, что недостойные, своекорыстные иностранцы обманывают многих благородных отцов и матерей, которые горячо желают детям добра, но не имеют настолько образования, чтобы знать, как следует приняться за дело. Поэтому я решился устроить общество, которое устранило бы это зло, т. е. 1) по возможности распространяло бы в публике правила воспитания; 2) поддержало бы типографическое предприятие Новикова переводом и изданием полезных книг и 3) старалось бы или привлекать в Россию иностранцев, которые были бы способны давать воспитание, или, - что еще лучше - воспитывать на свой счет учителей из русских". Чтобы подготовить преподавателей, найти хорошие учебники и вообще поднять преподавание, по проекту Ш. в ноябре 1779 г. была основана в Московском университете педагогическая семинария, и Ш. был назначен ее инспектором, причем он пожертвовал 5000 рублей и разные вещи для лучшего устройства семинарии. Через 3 месяца после этого назначения Ш. был возведен конференцией университета в ординарные профессора философии, и ему поручено было реформировать гимназию, состоявшую при университете. Не предвидя, "какие преследования, обвинения и ненависть падут на него, если он захочет вырвать с корнем застарелые злоупотребления, порожденные леностью и своекорыстием, Ш. (как он говорит в своих "Записках"), принял на себя без всякого возражения и эту обязанность". В начале 1781 г. Ш. уже представил план реформы и, по одобрению его университетской конференцией, стал его осуществлять. После усиленной работы потребовалось восстановление сил, и Ш. поехал за границу, но это путешествие дает ему возможность еще поработать для дела русского просвещения: он заводит знакомство с европейскими учеными и писателями, приобретает книги и пособия для Московского университета, содействует установлению связи между европейской и нарождающейся русской наукой. В 1782 г. Ш. возвращается из-за границы и снова начинается его кипучая работа в Москве. При университете учреждается переводческий семинар, начинается деятельность знаменитого в истории русского просвещения Дружеского общества (см.). Учреждено собрание университетских питомцев, целью которого было "доставление в университете обучающемуся юношеству таких средств, по которым бы оно не только могло успевать в науках, но и жить по правилам благонравия". Труды университетских питомцев помещаются в журналах Новикова и др. изданиях. Около Ш. группируются молодые силы, но скоро поднимается против него интрига: куратор Мелисино начинает его преследовать, и в результате этих преследований является оставление Ш. лекций в университете. Он умер 17 февраля 1784 г. См. Тихонравов "Сочинения" (том III); Сиповский "Н.М. Карамзин" (Санкт-Петербург, 1899); Незеленов "Н.И. Новиков" (Санкт-Петербург, 1876); Лонгинов "Новиков и Ш." и др. сочинения о Новикове. А. Бороздин.

Шварц (Иоганн-Христофор Schwartz, 1722 - 1804) - писатель; был бургомистром в Риге; состоял членом Екатерининской комиссии для сочинения нового уложения. Важнейшие его труды: "Versuch einer Geschichte der Rigaschen Stadtrechte" (1785); "Versuch einer Geschichte der livlandischen Ritter- und Landrechte" (1794); "Vollstandige Bibliothek kurlandischer und piltenscher Staatsschriften" (1799).

Шварц (Михаил Павлович, 1826 - 1896) - один из участников Синопского боя и защитник Севастополя. Воспитывался в морском кадетском корпусе. При истреблении турецкой эскадры на Синопском рейде Ш., в чине лейтенанта, находился на корабле "Чесма". Во время севастопольской обороны командовал редутом на левом фланге 1-го отделения оборонительной линии. Этот редут являлся одним из опаснейших пунктов нашей позиции. В деле 7 июня 1855 г. Ш. был контужен в голову осколком разорвавшейся бомбы. По окончании войны он командовал разными судами Балтийского флота, в 1880-х годах - учебно-артиллерийским отрядом Балтийского моря. Позже был командиром 2 флотского экипажа и кронштадтским комендантом.

Шварц (Павел) - писатель по садоводству и огородничеству. Напечатал: "Описание Линнеевой системы" (Москва, 1827); "Садовый календарь на 1825 и 1826 годы" (Москва, 1826); "О заложении, разведении и содержании воздушных плодовых садов в нашем климате" (Москва, 1824); "Экономическая ручная книга садоводства о содержании огородных растений, парников, хмельников и ананасных теплиц" (сочинение И.Г. Цыгры, Москва, 1818); "Ручная книжка для охотников, садоводов и огородников" (Москва, 1824); "О содержании иностранных плодовитых дерев в горшках" (сочинение Диля, Москва, 1824); "Ясное и подробное наставление о пристановке и содержании во время оной персиковых, абрикосовых, сливовых, вишневых и грушевых дерев" (Москва, 1894); "Северный цветник, или цветный садовник, содержащий подробное руководство к заведению цветов для нашего северного климата" (сочинения Цыгры, Москва, 1817; 2 издание, 1822); "Краткое, ясное и подробное руководство к содержанию и разведению лучших цветных кустов и растений, как тепличных, так оранжерейных и воздушных" (Москва, 1827) и др.

Шведов (Федор Никифорович) - физик, родился в 1840 г. Образование получил в Санкт-Петербургском университете (1858 - 1862). Удостоен степени магистра физики в 1868 г. и доктора в 1870 г. Профессором физики в Новороссийском университете состоит с 1870 г. по настоящее время. С 1896 по 1903 гг. состоял ректором того же университета и председателем строительной комиссии по возведению зданий медицинского факультета. Напечатал: "О значении непроводников в электростатике" (Санкт-Петербург, 1868); "О законах превращения электричества в теплоту" ("Записки Новороссийского университета", IV, 1870); "Об отношении физики к естествоведению" (ib., V, 1870); "Ueber die Elektricitatsstrahlen" ("Pogg. Ann. Erganz.", том VI, 1873); "Дифракция электрических лучей" ("Журнал Русского Физико-Химического Общества", VII, 1875); "Отражение электрических лучей от выпуклой дуги" (ib.); "Idees nouveles sur l'origine des formes cometaires" (Одесса, 1877); "Прицельный дальномер" (Одесса, 1877); "Illusions astronomiques" (Одесса, 1878); "Appereil pour l'etude des mouvement des cordes" ("Seances de la Sociele franzoise de Physique", 1878); "Theorie mathematique des formes cometaires" (Одесса, 1880); "Что такое град?" ("Журнал Русского Физико-Химического Общества", XII и XIII, 1880, 1881); "Sur l'origine de la grele" ("Revue Scientifique", 1882); "Les configuratione de la grande comete de 1882" (Одесса, 1882); "Sur les bandes transversales des certaines queues cometaires" (ib., 107, ¦ 2562); "Sur les configuration, des cometes" ("Copernicus", III); "Sur la queue multiple de la comete 1744" (ib.); "Существует ли отталкивающая сила солнца" ("Журнал Русского Физико-Химического Общества", XIV, 1882); "Кометы и солнечная радиация" (ib., XV, 1883); "Нагревание метеоритов при их падении на землю" (ib., XVI, 1884); "Происхождение северных сияний по теории Эдлунда" (ib., XVIII, 1886); "Sur un phenomene thermomagnetique" ("Seances de la Soc. francaise de Physique", 1886); "Роль гидродинамики в теории циклонов" ("Журнал Русского Физико-Химического Общества", XVIII, 1886); "Les mouvements cycloniques" ("Revue Scientifique", 1887); "Rigidite des liquides" ("Jornal de Physique", 1887); "Sur la distribution dans l'espace de l'energie d'une masse en mouvement" ("Jurnal de Physique", 1891); "Sur une anomalie dans la refraction double des liquides" ("Journal de Physique", 1892); "Об одном лекционном гальванометре" ("Вестник опытной физики", 1892); "Дерево, как летопись засух" ("Метеорологический Сборник", 1892); "Введение в методику физики" ("Вестник опытной физики", 1894); "Космология конца XIX века" ("Труды X съезда русских естествоиспытателей", 1898); "Физика, как основа естествоведения" ("Русский архив патологии", 1900); "La rigidite des liquides" ("Rapports au Congres de Physique a Paris", 1900); "Eine einfache Ableitung fur die Grundg'eichung der Kinetischen Gastheorie" ("Zeitschrift f. den Physikalisch. Unterricht", 1903); "Теорема распределения электрических масс на эллипсоиде" ("Журнал Русского Физико-Химического Общества", 1895); "Лекционные весы" ("Физико-математический Ежегодник", Москва, 1902).

Шведова (Надежда Яковлевна, рожденная Вейнберг, 1852 - 1892) - писательница, супруга профессора Шведова (см. XXXIX, 257). Составила несколько книжек для детского чтения, которые могут служить хорошим пособием при изучении географии: "Природа - мать народа" (Одесса, 1879) и "Из физической географии" (ib., 1873).

Швейкарт (Фердинанд Львович) - юрист, родом из Германии. Читал в Харьковском университете, на этико-политическом факультете (на латинском языке), энциклопедию и методологию юриспруденции, а также систему римского права, с его историей и герменевтикой. Единственный его труд - актовая речь "De honoribus academics" (1814). Последние годы жизни провел в Германии. Год его смерти неизвестен.

Швейниц (Лотарь, фон Schweinitz) - прусский генерал и дипломат, родился в 1822 г. В 1869 г. назначен послом северо-германского союза при венском дворе; сохранил это звание и после восстановления Германской империи. С 1876 по 1893 гг. состоял послом в Петербурге. В венской конференции 1875 г. он играл видную роль рядом с Андраши и князем Горчаковым . У императора Вильгельма он был одним из наиболее доверенных лиц, как и у императора Александра II , и всегда стоял за союз Пруссии с Россией.

Швейцер (Каспар-Готфрид или, как все его звали, Богдан Яковлевич, 1816 - 1874) - астроном; образование получил в Цюрихском и Кенигсбергском университетах. С 1841 г. работал в Пулкове; в 1845 г. назначен был сверхштатным астрономом университетской обсерватории в Москве; в 1849 г. утвержден адъюнктом астрономии там же. В 1852 г. назначен астрономом при Константиновском межевом институте, с 1856 г. - ординарным профессором и директором обсерватории Московского университета. Ш. был отличным астрономом-практиком, о чем свидетельствуют многочисленные наблюдения, сделанные пассажным инструментом в Пулкове (около 8500 наблюдений), весьма точное определение широты московской обсерватории и др. Работы его напечатаны в "Astronomische Nachrichten", "Bullet. der Naturforsch. Gesellsch." и "Летописях главной Пулковской обсерватории". По поручению Академии Наук, вычислил пространства губерний Европейской России (напечатано в "Bullet. scientif. de l'Acad. de St.-Petersb.", том IV.

Швецов (Онисим Васильевич) - известный защитник австрийского священства, крестьянин Владимирской губернии. Сначала был православным и учился грамоте в казенном училище. Перейдя в секту нетовцев, Ш. поступил в услужение к купцу Першину, также нетовцу, и три года ходил по Волге на барках с хлебным грузом, занимаясь в свободное время переписыванием разных религиозных тетрадок для своего хозяина. Познакомившись с поповцами австрийской иерархии, Ш. убедился в ложности нетовщины, как не имеющей священства и таинств, перешел в поповщину и стал убеждать к тому же и других нетовцев, чем обратил на себя внимание главного начетника поповцев Семенова, который донес о нем своему владыке Антонию (Шутову) , а тот немедленно пригласил Ш. к себе в Москву и определил его в свою канцелярию, где он вскоре занял должность письмоводителя и миссионера. В 1855 г. Ш. принимает монашество с именем Арсения; с 1897 г. он - раскольнический уральский епископ. Желая оправдать австрийскую иерархию, Ш. изменяет понятие о церкви. По его учению церковь имеет две стороны - внутреннюю и внешнюю; первую составляет исповедание веры, а вторую - верующие, как пасомые, так и пастыри, а равно и священнодействия, тесно связанные с званием пастырей. Эта последняя "может иногда преклонятися и колебатися", оставаясь церковью. Поэтому общество старообрядцев "с лишением единомысленных себе епископов, не лишалось наименования церкви Христовой". Это учение о церкви изложено Ш. в сочинении "Истинность старообрядствующей иерархии противу возводимым на нее обвинений" (1885; см. П. С. "Где истина? Разбор изданной апологетом раскола Ш. книги: "Истинность старообрядствующей иерархии противу взводимых на нее обвинений", "Миссионерский Сборник", 1893, ¦ 1 и 2; 1894, ¦ 1 - 4). В этом же сочинении Ш. защищает внесенные в "Устав Белокриницкого монастыря" Павлом Белокриницким еретические мнения о подлетном, вместе с веками, рождении Сына Божия и исхождении Святого Духа от Бога Отца. По почину раскольнического епископа Пафнутия казанского , Ш. был судим за это еретичество собором раскольнических епископов (см. "Братское Слово", 1888, ¦ 15 и 18), и хотя за раскаяние был прощен, но не внял суду своих архиереев и продолжал держаться прежних взглядов. В 1897 г. на беседе в селе Алексеевке, Саратовской губернии, Ш. упорно защищал и Белокриницкий устав, и свое учение. Еретичество Ш. обличали не только православные, но даже и старообрядческие писатели (Пафнутий коломенский, особенно же Пафнутий казанский, написавший "Раскольнический лжеучитель Ш. перед судом одного из своих собственных епископов", Москва, 1891). Из православных обстоятельно доказал еретичество Ш. архимандрит Павел, написавший "Замечание на первую главу книги: "Истинность старообрядствующей иерархии", где сочинитель оной защищает еретическое учение Белокриницкого устава о Сыне Божием, якобы Он родился от Отца совокупно с веками" ("Братское Слово", 1888, ¦ 6 и отдельно); "Ответ на тетрадку Ш. под заглавием "Несправедливость замечаний (архимандрита Павла) на первую главу книги: "Истинность старообрядствующей иерархии" ("Братское Слово", 1889, ¦ 17 и отдельно); "Новое обличение проповеданного в Белокриницком уставе и защищаемого Онисием Ш. лжеучения о подвременном рождении Сына Божия от Бога Отца" (Москва, 1892). Раскольнический писатель Василий Механиков написал против Ш. сочинение: "Защита Белокриницкого устава перед судом православия". Сочинение это издано в свет Н. Субботиным под заглавием: "Обличение еретичеств Арсения Шведова, именуемого епископа старообрядцев, составленное Механиковым по благословению Иоанна Картушина, именуемого архиепископа старообрядцев" (Москва, 1900). О примирении Механикова с Ш., составлении мирного договора ("Исповедания веры"), заявлении Механикова, что он уничтожает свою подпись под общим исповеданием веры, когда из разговора с Ш. увидел, что тот по-прежнему держится своего еретического учения о Святой Троице, и "новой полемике" между ними - см. брошюры Н. Субботина: "Дружба паче правды, заключенная между еретиком Ш. и обличителем его Механиковым" (2 издание, Москва, 1902) и "Полемика между Механиковым и Г." (Москва, 1902). В первой из названный брошюр автор приводит подлинный текст мирного договора и подробно разбирает его, показывая его несостоятельность. Кроме "Истинности", Ш. написал: "Оправдание старообрядствующей святой Христовой церкви, в ответах на притязательные и недоумительные вопросы настоящего времени" (Яссы, 1887; книга написана в защиту "белокриницкого священства"); "Показание всеобдержности двуцарственного сложения в древней православной церкви и погрешностей противу святого Евангелия в новообрядствующей греко-российской церкви" (Яссы, 1888); "Книга об антихристе и прочих действиях, иже при нем быти хотящих" (Яссы, 1888); "Исповедание веры в символьную церковь священноинока старообрядствующей иерархии Арсения Ш." и другое учение Ш. о церкви рассматривали и обличали: священник К. Попов ("Онисим Ш. и его богословствование", "Церковный Вестник", 1887, ¦ 34); Н. Ивановский ("Беседы со старообрядцами в Санкт-Петербурге", "Церковные Ведомости", 1888, ¦ 13, 14, 16, 19 и 24); священник И. Арсеньев ("Беседа о единстве святой церкви", "Пастырский Собеседник", 1894, ¦ 6); священник Н. Красновский ("О соборности церкви Христовой", ib., 1896, ¦ 5); Н. Ивановский ("Сочинение Ш.: "Исповедание веры в символьную церковь" и беседы по поводу его в Нижнем Новгороде в 1889 и 1890 годах", "Странник", 1895, ¦ 8; 1896, ¦ 6 - 7, 8); А. Муравьев ("Учение апологета раскола Онисима Ш. о церкви перед судом Книги о вере и Великого Катехизиса", "Миссионерский Сборник", 1892, ¦ 1 - 2, 3 - 4); протоиерей И. Виноградов ("Новый проповедник раскольнического богословия - О. В. Ш.", "Пастырский Собеседник", 1893, ¦ 23, 26, 29 - 30); М. Шустов ("Беседы с О. Швецовым о составе церкви и ее вечности", Москва, 1891) и многие др.

Швидченко (Евфимий Созонтович) - писатель о музыке, родился в 1870 году. Главные его труды: "К южнорусским песням"; "О музыке абиссинцев"; "Рождественская елка, ее происхождение и значение" (с нотными примерами).

Швитков (Михаил Иванович) - писатель. Напечатал: "Слово похвальное царю Иоанну Васильевичу" (Санкт-Петербург, 1814); "Слово похвальное светлейшему князю смоленскому, Михаилу Илларионовичу Голенищеву-Кутузову" (Санкт-Петербург, 1814).

Шебалина (Екатерина Александровна, урожденная Ковалева, псевдоним Екатерина Гай-Сагайдачная) - писательница, сотрудница газеты "Южный Край". Напечатала рассказы: "Агата", "Почти безвыходное положение", "Альмангуль", "Обрученные", "Прошлое", "Лишняя", "В ночь под Новый год", "Алые цветы", "Писанки", "Тяжелый сон", "Сказка". Драматические ее произведения: детская опера "Репка" (музыка В. Сокальского), "Спасем Ниночку", комедия для детей в 4-х действиях, водевиль "На чужой квартире" и драматический этюд "Ирод", с музыкой А. Шейнина.

Шебановы - русский дворянский род, восходящий к началу XVII века и записанный в VI части родословной книги Курской губернии. Есть еще несколько дворянских родов Ш., более позднего происхождения.

Шебор (Иосиф Антонович) - филолог, родился в 1848 г. в Чехии. Еще до окончания гимназического курса изучал славянские наречения. В 1867 г. перевел на чешский язык комедию Гоголя "Ревизор". В том же году был приглашен академиком Я.К. Гротом в наставники его сыновей. В 1868 г. поступил в Санкт-Петербургский университет на историко-филологический факультет. В 1873 г. назначен преподавателем древних языков в 5-ю санкт-петербургскую гимназию. В 1875 г. приглашен преподавателем латинского языка на историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского университета, а в 1877 г., по выдержании магистерского экзамена, назначен экстраординарным профессором римской словесности. С 1883 по 1893 гг. напечатал в "Журнале Министерства Народного Просвещения" и в "Филологическом Обозрении" ряд критико-экзегетических заметок к текстам римских поэтов (Плавта, Катулла, Виргилия, Горация, Проперция), два подробных разбора русских переводов комедии Плавта "Menaechmi" ("Путаницы", Историческая характеристика, 1887) и "Aulularia" ("Горшок", А. Фета, 1891), рецензию на труды Л. Миллера ("Quintus Ennicus", Санкт-Петербург, 1884, и "Q. Enni carm. reliquiae", Санкт-Петербург, 1885), издал текст сочинений Горация ("Horatii Ftacci carmina", Санкт-Петербург, 1890) и комментарий к избранным одам и эподам Горация, с очерком жизни и литературной деятельности поэта ("Иллюстрированное собрание греческих и римских классиков. Избранные стихотворения Горация", Царское Село, 1894).

Шебуев (Василий Кузьмич) - исторический живописец (1776 - 1855), был принят в воспитанники Императорской Академии Художеств в 1792 г. Главными его наставниками в ней были И. Акимов и Г. Угрюмов . Окончил ее курс в 1797 г. с малой золотой медалью, присужденной ему за писанную по программе картину "Смерть Ипполита" и с чином XIV класса, но оставлен при академии пенсионером и помощником преподавателя в натурном классе. В 1800 г. признан назначенным в академики, а в 1803 г. отправлен на казенный счет в Рим для своего усовершенствования. Там нарисован им картон и написана картина "Усекновение главы святого Иоанна Предтечи" (с фигурами в рост). В Риме же он изготовил две композиции: "Крещение народа в Киеве" и "Христос, приведенный в судилище вместе с двумя разбойниками". Возвратился в Санкт-Петербург в 1807 г. и вскоре после того, за эскиз образа "Взятие Богородицы на небо", впоследствии написанного им на хорах Казанского собора, получил звание академика. За картину огромного размера "Петр Великий в сражении при Полтаве" академия произвела его в адъюнкт-профессоры исторической живописи и вверила ему преподавание в своих классах. В этой должности Ш. обратил внимание свое на серьезное изучение питомцами академии человеческого тела и составил для них руководство к антропометрии. В 1812 г. был назначен главным преподавателем рисования в воспитательных заведениях ведомства императрицы Марии и возведен академией в звание профессора. В 1821 г. сделан директором Императорской шпалерной мануфактуры, в 1823 г., за исполнение обширного плафона в церкви царскосельского дворца, получил титул придворного живописца. С 1832 г. занимал в академии пост ректора, а впоследствии, в 1842 г., заслуженного ректора живописи и ваяния; наконец, в 1844 г. был назначен наблюдателем за исполнением живописных работ для Исаакиевского собора. В истории русской живописи Ш. занимает весьма видное место, как один из главных представителей псевдоклассического направления живописи. Современники называли его "русским Пуссеном, превзошедшим этого художника"; прекрасный рисовальщик в академическом смысле, но не сильный и несколько грубый в колорите, он действительно походил своим стилем на Пуссена, однако отнюдь не превосходил его в своих работах, а являлся только его подражателем. В качестве сначала преподавателя и потом руководителя преподаванием живописи в академии он имел огромное влияние на развитие многих русских художников, в том числе К. Брюллова , А.А. Иванова , Ф.А. Бруни , П.В. Басина и других корифеев нашей школы. Главные произведения Ш., кроме вышеупомянутых - три большие картины на подкупольных столбах в Казанском соборе, изображающие эпизоды из жития святого Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста ; образа "Воскрешение Лазаря", "Воскрешение сына наинской вдовы", "Спаситель в доме Лазаря" и "Христос, благословляющий детей" в Исаакиевском соборе; образа "Святая Екатерина", "Святой князь Александр Невский" и "Тайная Вечеря" в иконостасе домовой церкви Академии Художеств; громадный плафон в куполе конференц-зала академии: "Торжество на Олимпе по случаю водворения изящных искусств в России" (1833) и картина "Подвиг купца Иголкина" (в музее императора Александра III в Санкт-Петербурге).

Шебуев (Георгий Николаевич, умер в 1900 г.) - математик; по окончании курса в 1873 г. Московского университета Ш. был назначен преподавателем математики и физики в казанское реальное училище; с 1884 по 1893 гг. читал в Казанском университете, в качестве приват-доцента, лекции по математической физике, теоретической механике и земному магнетизму. С 1893 г. Ш. состоял инспектором по учебной части Константиновского межевого института. Ш. напечатал: "Руководство к теоретической оптике" (Казань, 1886 - 1887); "Курс механики материальной точки" (лекции, Казань, 1890) и др.

Шевелевы - два русских дворянских рода, восходящих к началу XVII века и записанный в VI части родословных книг: первый Костромской губернии (герб этого рода внесен в XII часть Общего Гербовника), второй - Саратовской и Смоленской. Есть еще несколько дворянских родов Ш., более позднего происхождения. В. Р-в.

Шевичи. - Существуют два старинных дворянских рода этой фамилии; первый, ведущий начало от хорунжего и товарища коронного польского Иеремии Ш., жалованного польским королем Августом II в 1698 г. имением Дулибий, записан в VI части родословной книги Харьковской губернии; второй, восходящий к началу XVII века, записан в VI части родословной книги Екатеринославской губернии; герб этого рода внесен во II часть Общего Гербовника. Кроме того, есть еще дворянские роды Ш., более позднего происхождения. В. Р-в.

Шевондины - старинный русский дворянский род, происходящий от Ивана Ш., жалованного "за двадцатилетнюю военную службу, раны и храбрость" "денежным и поместным окладом от царя Алексея Михайловича". Род записан в VI части родословной книги Смоленской губернии; герб внесен в VIII часть Общего Гербовника.

Шевригин (Леонтий, по прозванию Истома, которое иностранные источники переделывали в Фому) - боярский сын, посол Иоанна IV Грозного к Римскому Папе и "в Прагу к цесарю Рудольфу". В видах примирения с польским королем московский царь Иоанн IV решил обратиться к посредничеству папы германского императора; с этой целью он послал "молодого сына боярского", "легкого гончика" Ш., который должен был уверить папу и "цесаря" в "единачестве" с ними московского царя "против всех бесерменских государей" и уговорить папу, чтобы он "к Стефану королю от своего пастырства и учительства приказал, чтобы Стефан король с бесерменскими государями не складывался и на кроворазлитье крестьянское не стоял"... В сентябре 1580 г. Ш., с двумя толмачами, отправился за границу; 15 февраля 1581 г. он имел аудиенцию у венецианского дожа, а десять дней спустя - и у папы, который решил отправить к германскому императору и в Москву Поссевина (см.), уполномоченного вести переговоры прежде всего на почве религиозных вопросов и в конце марта 1581 г. выехавшего вместе с Ш. из Рима. От Ш. остался статейный список, в котором он сообщает немало интересных сведений о Турции, Венеции, Испании, Франции, подробно говорит о римских храмах, венецианском арсенале и прочем и вообще высказывает себя искусным дипломатом. См. статью Н.П. Лихачева "Антоний Поссевин и Истома Шевригин" ("Вестник Всемирной Истории", 1900, ¦ 2). В. Р-в.

Шевченко (Тарас Григорьевич) - знаменитый украинский поэт. Родился 25 февраля 1814 г. в селе Соринцах Звенигородского уезда Киевской губернии в семье крепостного крестьянина помещика Энгельгардта. Через 2 года родители Ш. переселились в село Кириловку, где Ш. провел все детство. Мать его умерла в 1823 г.; в том же году отец женился вторично на вдове, имевшей троих детей. Она относилась к Тарасу сурово. До 9-летнего возраста Ш. находился на попечении природы, да отчасти старшей сестры своей Екатерины, девушки доброй и нежной. Вскоре она вышла замуж. В 1825 г., когда Ш. шел 12-й год, умер его отец. С этого времени начинается тяжелая, кочевая жизнь беспризорного ребенка, сначала у учителя-дьячка, затем у соседних маляров. Одно время Ш. был пастухом овец, затем служил у местного священника погонычем. В школе учителя-дьячка Ш. выучился грамоте, а у маляров познакомился с элементарными приемами рисования. На 16-м году, в 1829 г., он попал в число прислуги помещика Энгельгардта, сначала в роли поваренка, затем казачка. Страсть к живописи не покидала его. Помещик отдал его в обучение сначала варшавскому маляру, затем в Петербург, в живописных дел мастеру Ширяеву. В праздники юноша посещал Эрмитаж, срисовывал статуи в Летнем саду, где и познакомился с земляком - художником И.М. Сошенком, который, посоветовавшись с малорусским писателем Гребенкой , представил Ш. конференц-секретарю Академии Художеств Григоровичу, художникам Венецианову и Брюллову , поэту Жуковскому . Эти знакомства, особенно последнее, имели огромное значение в жизни Ш., особенно в деле освобождения его из неволи. Жуковскому сильно помогала графиня Ю.Э. Баранова, близко стоявшая ко двору. Первая попытка склонить Энгельгардта к освобождению Ш. во имя гуманности оказалась неудачной. Брюллов отправился для переговоров к Энгельгардту, но вынес от него лишь то убеждение, "что это самая крупная свинья в торжковских туфлях" и просил Сошенка побывать у этой "амфибии" и сговориться о цене выкупа. Сошенко поручил это щекотливое дело профессору Венецианову как человеку более авторитетному. Ш. радовала и утешала забота о нем высокопросвещенных и гуманных представителей русского искусства и литературы; но по временам на него находило уныние, даже отчаяние. Узнав о том, что дело его освобождения наткнулось на упорство помещика, Ш. пришел однажды к Сошенку в страшном волнении. Проклиная свою горькую долю, он грозил отплатить Энгельгардту и в таком настроении ушел домой на свой грязный чердак. Сошенко сильно перетревожился за своего земляка и ждал большой беды. По свидетельству княжны Репниной , Жуковский, узнав об ужасном состоянии духа молодого человека, близком к самоубийству, написал к нему на лоскуте бумажки успокоительную записку. Эту записку Ш. хранил у себя в кармане, как святыню, и показывал ее княжне в 1848 г. "Сговорившись предварительно с моим помещиком, - говорил Ш. в своей автобиографии, - Жуковский просил Брюллова написать с него портрет, с целью разыграть его в частной лотерее. Великий Брюллов тотчас согласился, и портрет у него был готов. Жуковский, с помощью графа Вьельгорского, устроил лотерею в 2500 рублей, и этой ценой была куплена моя свобода, 22 апреля 1838 г.". В знак особого уважения и глубокой признательности к Жуковскому, Ш. посвятил ему одно из наиболее крупных своих произведений: "Катерына". По освобождении Ш. сделался, по собственным его словам, один из любимейший учеников-товарищей Брюллова и близко сошелся с художником Штернбергом , любимым учеником Брюллова. Годы 1840 - 1847 - лучшие в жизни Ш. В этот период расцвело его поэтическое дарование. В 1840 г. вышел, под названием "Кобзарь", небольшой сборник его стихотворений; в 1842 г. вышли "Гайдамаки" - самое крупное его произведение. В 1843 г. Ш. получил степень свободного художника; в том же году Ш., путешествуя по Малороссии, познакомился с княжной В.Н. Репниной, женщиной доброй и умной, принимавшей впоследствии, во время ссылки Ш., самое теплое в нем участие. В первой половине 1840-х годов вышла "Перебедня", "Тополя", "Катерына", "Наймичка", "Хусточка" - крупные художественные произведения. Петербургская критика и даже Белинский не понимали и осуждали малорусскую литературу вообще, Ш. - в особенности, усматривая в его поэзии узкий провинциализм; но Малороссия быстро оценила Ш., что выразилось в теплых приемах Ш. во время путешествия в 1845 - 1847 гг. по Черниговской и Киевской губернии. "Нехай буду мужицкий поэт, - писал Ш. по поводу отзывов критики, - абы только поэт; то мини бильше ничого и нетреба". Ко времени пребывания Ш. в Киеве в 1846 г. относится сближение его с Н.И. Костомаровым . В том же году Ш. вошел в формировавшееся тогда в Киеве Кирилло-Мефодиевское общество, состоявшее из молодых людей, интересовавшихся развитием славянских народностей, в частности украинской. Участники этого кружка, в числе 10 человек, были арестованы, обвинены в составлении политического общества и понесли разные кары, причем более всего досталось Ш. за его нелегальные стихотворения: он был сослан рядовым в Оренбургский край, с запрещением писать и рисовать. Орская крепость, куда сначала попал Ш., представляла грустное и пустынное захолустье. "Редко, - писал Ш., - можно встретить подобную бесхарактерную местность. Плоско и плоско. Местоположение грустное, однообразное, тощие речки Урал и Орь, обнаженные серые горы и бесконечная Киргизская степь"... "Все прежние мои страдания, - говорит Ш. в другом письме 1847 г., - в сравнении с настоящими были детские слезы. Горько, невыносимо горько". Для Ш. было очень тягостно запрещение писать и рисовать; особенно удручало его суровое запрещение рисовать. Не зная лично Гоголя , Ш. решился написать ему "по праву малороссийского виршеплета", в надежде на украинские симпатии Гоголя. "Я теперь, как падающий в бездну, готов за все ухватиться - ужасна безнадежность! так ужасна, что одна только христианская философия может бороться с ней". Ш. послал Жуковскому трогательное письмо с просьбой об исходатайствовании ему только одной милости - права рисовать. В этом смысле за Ш. хлопотали граф Гудович и граф А. Толстой ; но помочь Ш. оказалось невозможным. Обращался Ш. с просьбой и к начальнику III отделения генералу Дуббельту, писал, что кисть его никогда не грешила и не будет грешить в смысле политическом, но ничего не помогало; запрещение рисовать не было снято до самого его освобождения. Некоторое утешение дало ему участие в экспедиции по изучению Аральского моря в 1848 и 1849 годах; благодаря гуманному отношению к ссыльному генерала Обручева и в особенности лейтенанта Бутакова, Ш. позволено было срисовывать виды Аральского побережья и местные народные типы. Но эта снисходительность вскоре стала известна в Петербурге; Обручев и Бутаков получили выговор, и Ш. сослан в новую пустынную трущобу, Новопетровское, с повторением воспрещения рисовать. В ссылке Ш. близко сошелся с некоторыми образованными ссыльными поляками - Сераковским, Залеским, Желиховским (Антоний Сова), что содействовало укреплению в нем идеи "слияния единоплеменных братьев". В Новопетровском Ш. пробыл с 17 октября 1850 г. по 2 августа 1857 г., т. е. до освобождения. Первые три года пребывания в "смердячей казарме" были очень тягостны; затем пошли разные облегчения, благодаря, главным образом, доброте коменданта Ускова и его жены, которые очень полюбили Ш. за его мягкий характер и привязанность к их детям. Не имея возможности рисовать, Ш. занимался лепкой, пробовал заниматься фотографией, которая, однако, стоила в то время очень дорого. В Новопетровском Ш. написал несколько повестей на русском языке - "Княгиню", "Художник", "Близнецы", заключающих в себе много автобиографических подробностей (изданных впоследствии "Киевской Стариной"). Освобождение Ш. состоялось в 1857 г., благодаря настойчивым за него ходатайствам графа Ф.П. Толстого и его супруги графини А.И. Толстой. С продолжительными остановками в Астрахани и Нижнем Новгороде Ш. возвратился по Волге в Петербург, и здесь на свободе предался поэзии и искусству. Тяжелые годы ссылки, в связи с укоренившимся в Новопетровском алкоголизмом, повели к быстрому ослаблению здоровья и таланта. Попытка устроить ему семейный очаг (актриса Риунова, крестьянка Харита и Лукерья) не имели успеха. Проживая в Петербурге (с 27 марта 1858 г. до июля 1859 г.) Ш. был дружески принят в семье вице-президента Академии Художеств графа Ф.П. Толстого. Жизнь Ш. этого времени хорошо известна по его "Дневнику", подробно переданному его биографами нового времени (преимущественно Конисским ). В 1859 г. Ш. побывал на родине. Тут у него возникла мысль купить себе усадьбу над Днепром. Было выбрано красивое место под Каневым. Ш. усиленно хлопотал о приобретении, но поселиться тут ему не пришлось: он был тут похоронен, и место это стало место пилигримства для всех почитателей его памяти. Отвлекаемый многочисленными литературными и художественными знакомствами, Ш. в последние годы мало писал и мало рисовал. Почти все свое время, свободное от званых обедов и вечеров, Ш. отдавал гравированию, которым тогда сильно увлекся. Незадолго до кончины Ш. взялся за составление школьных учебников для народа на малорусском языке. Скончался Ш. 26 февраля 1861 г. Похоронные речи напечатаны в "Основе" 1861 г. (март). Ш. имеет двоякое значение, как писатель и как художник. Его повести и рассказы на русском языке довольно слабы в художественном отношении. Вся литературная сила Ш. - в его "Кобзаре". По внешнему объему "Кобзарь" не велик, но по внутреннему содержанию это памятник сложный и богатый: это малорусский язык в его историческом развитии, крепостничество и солдатчина во всей их тяжести, и наряду не угасшие воспоминания о казацкой вольности. Здесь сказываются удивительные сочетания влияний: с одной стороны - украинского философа Сковороды и народных кобзарей, с другой - Мицкевича, Жуковского, Пушкина и Лермонтова . В "Кобзаре" отразились киевские святыни, запорожская степная жизнь, идиллия малорусского крестьянского быта - вообще исторически выработавшийся народный душевный склад, со своеобразными оттенками красоты, задумчивости и грусти. При посредстве своего ближайшего источника и главного пособия - народной поэзии, Ш. тесно примыкает к казацкому эпосу, к старой украинской и отчасти польской культуре и даже стоит в связи, по некоторым образам, с духовно-нравственным миром "Слова о полку Игореве". Главная трудность изучения поэзии Ш. заключается в том, что она насквозь пропитана народностью; крайне трудно, почти невозможно определить, где кончается малорусская народная поэзия и где начинается личное творчество Ш. Ближайшее изучение открывает литературные источники, которыми пользовался Ш. то удачно, то неудачно. Таким источником была поэзия Мицкевича (см. статью господина Колессы в "Записках Товарыства Шевченка"), отчасти Н. Маркевич (см. статью господина Студинского в 24 номере "Зори", 1896). Ш. любил Пушкина, знал многие его стихотворения наизусть - и при всем том влияние Пушкина на поэзию Ш. трудно определить за украинскими наслоениями. Заметно влияние "Братьев разбойников" на Вернака, влияние "Египетских ночей", "Редеет облаков летучая гряда". Есть еще одно препятствие для научного анализа Ш. - художественная цельность, простота и задушевность его стихотворений. Его поэмы туго поддаются холодному и сухому разбору. Чтобы определить воззрения Ш. на задачи и цели поэтического творчества, нужно обратить внимание не только на те признания, которые находятся в "Орыся моя, ниво", "Не нарикаю я на Бога", "За думою дума"; нужно привлечь еще те места, где говорится о счастье, как понимает его поэт, о славе. В особенности важны в смысле поэтических признаний все те места, где говорится о кобзаре, о пророке и о думах, как любимых детях. В большинстве случаев поэт подразумевает под кобзарем самого себя; поэтому он внес во все обрисовки кобзаря много лирического чувства. Исторически сложившийся образ народного певца был по душе поэту, в жизни и нравственном облике которого действительно было много кобзарьского. О кобзаре Ш. говорил очень часто; реже, сравнительно, встречается пророк. К стихотворениям о пророке тесно примыкает небольшое, но сильное стихотворение об апостоле правды. В обрисовке пророка, в особенности в стихотворении "Неначе праведных дитей", заметно влияние Лермонтова. Народность Ш., как и других выдающихся поэтов, слагается из двух родственных элементов - народности внешней, заимствований, подражаний и народности внутренней, психически наследственной. Определение внешних, заимствованных элементов нетрудно; для этого достаточно ознакомиться с этнографией и подыскать прямые источники в народных сказках, поверьях, песнях, обрядах. Определение внутренних психологических народных элементов весьма затруднительно и в полном объеме невозможно. У Ш. есть и те, и другие элементы. Душа Ш. до такой степени насыщена народностью, что всякий, даже посторонний, заимствованный мотив получает в его поэзии украинскую национальную окраску. К внешним, заимствованным и в большей или меньшей степени переработанным народно-поэтическим мотивам принадлежат: 1) малорусские народные песни, приводимые местами целиком, местами в сокращении или переделке, местами лишь упоминаемые. Так, в "Перебенде" Ш. упоминает об известных думах и песнях - про Чалого, Горлыцю, Грыця, Сербына, Шинкарьку, про тополю у края дороги, про руйнованье Сичи, "веснянки", "у гаю". Песня "Пугач" упоминается, как чумацкая, в "Катерыне", "Петрусь" и "Грыць" - в "Черныце Марьяне"; "Ой, не шумы, луже" упоминается дважды - в "Перебенде" и "До Основьяненка". В "Гайдамаках" и в "Невольныке" встречается дума о буре на Черном море, в небольшой переделке. Свадебные песни вошли в "Гайдамаки". По всему "Кобзарю" рассеяны отзвуки, подражания и переделки народных лирических песен. 2) Легенды, предания, сказки и пословицы сравнительно с песнями встречаются реже. Из легенд о хождении Христа взято начало стихотворения "У Бога за дверьмы лежала сокыра". Из преданий взят рассказ о том, что "ксендзы некогда не ходили, а ездили на людях". Пословица "скачы враже, як пан каже" - в "Перебенде". Несколько поговорок рядом в "Катерыне". Много народных пословиц и поговорок разбросано в "Гайдамаках". 3) В большом количестве встречаются народные поверья и обычаи. Таковы поверья о сон-траве, многие свадебные обычаи - обмен хлебом, дарение рушников, печение каравая, обычай посадки деревьев над могилами, поверья о ведьмах, о русалках и др. 4) Масса художественных образов взята из народной поэзии, например, образ смерти с косой в руках, олицетворение чумы. В особенности часто встречаются народные образы доли и недоли. 5) Наконец, в "Кобзаре" много заимствованных народно-поэтических сравнений и символов, например склонение явора - горе парубка, жатва - битва (как в "Слове и полку Игореве" и в думах), зарастание шляхов - символ отсутствие милого, калина - девица. Народная песня потому часто встречается в "Кобзаре", что она имела огромное значение для поддержания духа поэта в самые горестные часы его жизни. Народность Ш. определяется, далее, его миросозерцанием, излюбленными его точками зрения на внешнюю природу и на общество, причем в отношении к обществу выделяются элемент исторический - его прошлое, и элемент бытовой - современность. Внешняя природа обрисована оригинально, со своеобразным украинским колоритом. Солнце ночует за морем, выглядывает из-за хмары, как жених весной посматривает на землю. Месяц круглый, бледнолицый, гуляя по небу, смотрит на "море безкрае" или "выступае с сестрой зорею". Все эти образы дышат художественно-мифическим миросозерцанием, напоминают древние поэтические представления о супружеских отношениях небесных светил. Ветер у Ш. является в образе могучего существа, принимающего участие в жизни Украины: то он ночью тихонько ведет беседу с осокой, то гуляет по широкой степи и разговаривает с курганами, то заводит буйную речь с самим морем. Один из самых главных и основных мотивов поэзии Ш. - Днепр. С Днепром в сознании поэта связывались исторические воспоминания и любовь к родине. В "Кобзаре" Днепр - символ и признак всего характерно малорусского, как Vater Rhein в немецкой поэзии или Волга в великорусских песнях и преданиях. "Немае другого Днипра", говорил Ш. в послании до мертвых, живых и ненарожденных земляков. С Днепром поэт связывал идеал счастливой народной жизни, тихой и в довольстве. Днепр широкий, дужий, сильный, как море; все реки в него впадают, и он все их воды несет в море; у моря он узнает о казацком горе; он ревет, стонет, тихо говорит, дает ответы; из-за Днепра прилетают думы, слава, доля. Здесь пороги, курганы, церковка сельская на крутом берегу; здесь сосредоточен целый ряд исторических воспоминаний, потому что Днепр "старый". Другой весьма обычный мотив поэзии Ш. - Украина, упоминается то мимоходом, но всегда ласкательно, то с обрисовкой или естественно-физической, или исторической. В описании природы Украины выступают чередующиеся поля и леса, гаи, садочки, широкие степи. Из коренной психологической любви к родине вышли все сочувственные описания малорусской флоры и фауны - тополя, перекати-поля, лилеи, королева цвита, ряста, барвинка и особенно калины и соловья. Сближение соловья с калиной в стихотворении "На вичну память Котляревському" построено на сближении их в народных песнях. Исторические мотивы весьма разнообразны: гетманщина, запорожцы, запорожское оружие, пленники, картины печального запустения, исторические шляхи, могилы казацкие, угнетение униатами, исторические местности - Чигирин, Трахтемиров, исторические лица - Богдан Хмельницкий , Дорошенко , Семен Цалий, Пидкова , Гамалия , Гонта , Зализняк , Головатый , Дмитрий Ростовский . На рубеже между историей и современностью стоит мотив о чумаках. Во время Ш. чумачество было еще чисто бытовое явление; позднее оно было убито железными дорогами. В "Кобзаре" чумаки являются довольно часто, причем чаще всего говорится о болезни и смерти чумака. При благоприятных обстоятельствах чумаки везут богатые подарки, но иногда они возвращаются с одними "батожками". Вообще чумачество описано в духе народных песен, и местами под прямым их влиянием, что может быть наглядно выяснено соответствующими параллелями из сборников Рудченка , Чубинского и др. Солдатчина у Ш. тесно переплетается с панщиной и ныне в данной им обрисовке в значительной степени представляется архаическим явлением: в солдаты еще сдают паны, служба продолжительная; сравнительно наиболее полным и сочувственный образ солдата - в "Пустке" и в "Ну що, здавалося, слова". Поэзия Ш. очень богата религиозно-нравственными мотивами. Теплое религиозное чувство и страх Божий проникают весь "Кобзарь". В послании до живых и ненарожденных земляков своих благочестивый поэт вооружается против атеизма и объясняет неверие односторонним влиянием немецкой науки. Как человек весьма религиозный, Ш. в теплых выражениях говорит о силе молитвы, о киевских святынях, о чудотворном образе пресвятой Богородицы, о богомолке, постоянно выдвигает христианские принципы добра, в особенности прощение врагам. Сердце поэта исполнено смирения и надежды. Все это спасло его от пессимизма и отчаяния, лишь по временам, под влиянием тяжелых условий его личной жизни и жизни его родины, пробивавшихся в поэзию Ш. В тесной связи с основным религиозно-нравственным настроением поэта стоят мотивы о богатстве и бедности, о значении труда. Поэта смущает имущественное неравенство людей, нужда их, смущает и то, что богатство не обеспечивает счастья. Его принцип - "и чужому научайтесь и своего не цурайтесь". Поэту, однако, совсем была чужда идея искания истины и служения ей независимо от каких-либо традиций. У Ш. обнаруживается местами узкое национально-прикладное понимание науки, местами отождествление науки с моралью и неудачное иронизирование над людьми "пысьменными и друкованными". Политические мотивы поэзии Ш., ныне большей частью устаревшие, известны по заграничным изданиям "Кобзаря" (лучшее издание Огоновского ). Его славянофильству посвящено в "Кобзаре" немало страниц. Сюда же примыкает стихотворение "славянам", напечатанное в октябрьской книге "Киевской Старины" 1897 г. Кое-где разбросаны этнографические мотивы - о ляхах, евреях, цыганах, киргизах. В особые группы можно выделить как мотивы автобиографические, например ценное в этом отношении послание к Козачковскому, так и мотивы об отдельных писателях, например, о Сковороде, Котляревском , Шафарике, Марко-Вовчке . Все перечисленные выше мотивы поэзии Ш., за исключением двух-трех (Днепр, Украина, казаки), отступают перед основными мотивами семейно-родственными. Семья - настоящая суть всего "Кобзаря"; а так как основу семьи составляет женщина и дети, то они и наполняют собой все лучшие произведения поэта. П.И. Житецкий , в "Мыслях о малорусских думах", говорит, что в произведениях малорусской поэзии, как школьной, так и народной, народная этика сводится главным образом к семейной морали, основанной на чувстве родства; в народной поэзии правда называется матерью ридной, а мать - правдой вирной, и в образе матери создана большая нравственная сила, как сила любви. Все эти суждения вполне применимы к поэзии Ш., которая по развитию семейно-родственных идеалов примыкает непосредственно к народной поэзии. Арена развития семейно-родственных начал - село - обрисована весьма сочувственно. Как в народной поэзии, у Ш. село обыкновенно рифмуется со словом весело. Идеалом поэта было, чтобы "пустыню опановалы веселии села". Есть и "убоги села", и "село неначе погорило" - все от панщины. Все чаще упоминается и местами полнее описана хата - излюбленный мотив Ш. Большей частью хата лишь упоминается, обыкновенно с добавкой эпитета "белая": "Хатки биленьки - мов диты в билых сорочках", "хатына, неначе дивчына, стоит на прыгори". В несчастных семьях хата "пусткое гние", покои немазаны, сволок немытый. Лучшие описания хаты - в стихотворении "Хатына" и "Вечир". Своеобразны сравнения и образы: погорелая хата - истомленное сердце, хата - славянство, хата - могила. Молодость, молодые лета обрисованы в духе народной словесности, местами как подражание и перепев. Дивчина входит во многие стихотворения; чаще всего описание девичьей красоты, любви, дивованья. Отношение поэта к девушке - глубоко гуманное. Одно из лучших стихотворений Ш. в этом отношении "И станом гнучкым" написано под влиянием известной "Молитвы" Лермонтова. С чувством искренней горести поэт рисует падение девушки. В "Черниця Марьяна" и "Назар Стодоля" описаны вечерницы, сговор, каравай, весилье, брак неравный по летам, брак неравный по общественному положению. Потребность в семейной жизни отмечена во многих местах "Кобзаря". В особенности видное значение в поэзии Ш. имеют дети. В русской литературе нет ни одного писателя, у которого так много места было бы отведено детям. Причиной тому были сильные личные впечатления поэта из тяжелого его детства и его любовь к детям, подтверждаемая, помимо "Кобзаря", и многими биографическими данными, в особенности характерными воспоминаниями госпожи Крапивиной. Незаконнорожденные дети, или байструки, встречаются на многих страницах Кобзаря, как темное пятно крепостного быта. Семейные отношения выражены в обрисовке матери вообще, отношений между матерью и сыном, отношений между матерью и дочерью. Повсеместно рассеяно много народно-поэтических элементов, частью как результат прямого заимствования из народной поэзии, частью как наблюдение над живой действительностью. Отношение отца к сыну в "Сотнике" построено на несколько исключительном мотиве любви к одной и той же женщине. Один из самых излюбленных мотивов Ш. - покрытка. У Ш. был предшественник, касавшийся этого мотива - Г.Ф. Квитка . В народной поэзии покрытка встречается редко, кое-где в песнях, да и то большей частью мимоходом и описательно. Ш. принадлежит заслуга обстоятельного изучения социальных условий, порождавших, при крепостничестве, покрыток, и заслуга изображения их не только художественного, но и гуманного. Поэт не жалел темных красок при описании горемычной доли покрытки, местами не без крупных преувеличений. В действительности "покрывание" сходило девице легче, при значительной снисходительности общественного мнения (о покрытках, как бытовом явлении, см. заметку Фон-Носа в "Киевской Старине", 1882, III, 427 - 429). Большим сочувствием Ш. пользовались также наймички. Целая поэма, лучшее произведение Ш., посвящено наймичке и получило такое заглавие. Если бы Ш. не написал ни одной строчки, кроме "Наймычки", то этой поэмы было бы достаточно, чтобы поставить его во главе малорусской литературы и в один ряд с наиболее крупными славянскими гуманитарными поэтами. В то время как народная поэзия оставляет без внимания старость, Ш. с любовью относится к старикам и старухам - бедным вдовам. Таково симпатичное изображение деда, вспоминающего о молодости, деда в семейной обстановке, с внуками, старого кобзаря Перебенди. Образ смерти в стихотворении "По над полем иде" и в "Невольнике" в виде косаря - образ традиционный, стоящий в близкой связи с произведениями поэзии и искусства как южнорусских, так и западноевропейских. Стихотворение это, при всем том, отличается в высшей степени своеобразным, чисто украинским характером, как образцовая национальная обработка широкого международного культурного мотива. Изучение Ш., как живописца, представляется трудным делом, по разбросанности и малой доступности его произведений, лишь случайно и в очень малом числе попадавших на выставки. Большая часть рисунков Ш. хранится в Чернигове в музее Тарановского. Издано очень немногое и в отрывочной форме. Исследований и описаний мало (Шугурова , Русова , Горленки , Кузьмина, Гринченка ); исследования кратки, касаются частных вопросов; еще недавно, в декабре 1900 г., господин Кузьмин не безосновательно жаловался, что о Ш., как художнике, "почти ничего не говорилось". Мнения о Ш., как рисовальщике, значительно расходятся. Так, господин Кузьмин говорит, что "Шевченке по справедливости может быть приписана слава едва ли не первого русского офортиста в современном значении этого слова". Еще ранее Сошенко усматривал в Ш. живописца не последней пробы. Иначе смотрит господин Русов (в "Киевской Старине", 1894). По его мнению, Ш. в живописи был лишь "фотографом окружающей природы, к которой и сердце его не лежало, и в создании жанра он не пошел дальше ученических проб, шуток, набросков, в которых, при всем желании найти какую-либо художественную идею, мы уловить ее не в состоянии, до такой степени неопределенна композиция рисунков". И Кузьмин, и Русов признают в живописи Ш. несоответствие ее поэтическим его сюжетам, но в то время как господин Русов усматривает в этом недостаток, господин Кузьмин, напротив, видит достоинство. Чтобы определить значение Ш., как живописца и гравера, нужно оценивать его произведения в совокупности и с разных исторических точек зрения, не подгоняя их под то или другое излюбленное требование. Ш. заслуживает изучения, как сила, отразившая на себе настроение эпохи, как ученик определенных художественных течений. Кто пожелает ознакомиться обстоятельно со школой Брюллова и выяснить его влияние, тот некоторую долю ответа найдет в рисунках и картинах Ш. Кто пожелает изучить влияние в России Рембрандта, тот также не может обойти Ш. Он относился к искусству с глубокой искренностью; оно доставляло ему утешение в горькие минуты его жизни. Рисунки Ш. имеют немалое значение для его биографии. Есть рисунки, взятые прямо из окружавшей поэта бытовой обстановки, с хронологическими датами. Распределенные по годам (что сделано уже отчасти господином Гринченком во 2 томе каталога музея Тарновского), рисунки в совокупности обрисовывают художественные вкусы и стремления Ш. и составляют важную параллель к его стихотворениям. Кроме автобиографического значения, рисунки Ш. имеют значение историческое. Одно время поэт, по поручению киевской археологической комиссии, срисовывал малорусские памятники старины в Переяславле, Субботове, Густыни, Почаеве, Вербках, Полтаве. Тут находятся рисунки домика Котляревского, развалин Густынского монастыря до исправления, места погребения Курбского и др. В настоящее время историческую ценность имеют многие жанровые рисунки. Таков, например, рисунок "В былое время" (в собрании С.С. Боткина в Санкт-Петербурге). На рисунке изображено наказание шпицрутенами, печальная "зеленая улица". Приговоренный к наказанию сбросил сорочку; у ног его валяются снятые тяжелые железные кандалы. Перед ним тянется длинный ряд его невольных палачей. Вблизи ведро, должно быть, с водой. Вдали на горе очертание крепости. Это - правдивая страница из истории русского быта. Вспоминая однажды, в конце своей жизни, солдатчину, Ш. достал из альбома этот рисунок и дал своему ученику Суханову такое пояснение его, что тот тронут был до слез, и Ш. поспешил утешить его, сказав, что этому зверскому истязанию наступил конец. Историческое значение имеет ныне и бытовой в свое время рисунок "Товарищи", изображающий тюремную камеру с двумя скованными арестантами, причем железная цепь идет от руки одного арестанта к ноге другого - превосходная иллюстрация к книге А.Ф. Кони о докторе Гаазе. Характерно обрисована вся тюремная обстановка. Есть еще одна сторона в рисунках Ш., весьма любопытная - этнографическая. Если разобрать многочисленные рисунки Ш. с фольклорными целями, то в итоге получится ценная этнографическая коллекция. Так, для ознакомления с постройками могут пригодиться старинное здание в украинском селе, комора в Потоке, батьковская хата; для ознакомления с костюмами - ярмарка, девушка, рассматривающая рушник, женщина в намитке, выходящая из хаты, "коло каши" (четыре крестьянина едят под вербой кашу из казанка), "знахарь", в костюме, характерном для крестьян Киевской губернии, "старосты" в интересный момент подачи невестой рушников и многое др. Для малорусского жанра старого времени интересны рисунки чумаков в дороге среди курганов, бандуриста, деда у царицы, пасечника, волостного суда ("судня рада") с подписью: "отаман сбира на село громаду, колы що трапытця незвычайне, на раду и суд. Громада, порадывши и посудывши добре, расходится, пьючи по чарци позвовои" и др. В этих рисунках Ш. является достойным современником Федотова . Ограниченное местное значение имеют многочисленные рисунки среднеазиатской природы - той пустынной, степной обстановки, среди которой Ш. вынужден был влачить свою жизнь: бедная природа, песчаные барханы, скалистые берега рек, редкие кустарники, группы солдат и татар с верблюдами, магометанские кладбища. Рисунки этого рода, сохранившиеся в значительном количестве и большей частью прекрасно исполненные, могут послужить хорошей иллюстрацией к некоторым горестным стихотворениям Ш. из первых тягостных лет его ссылки. Картин Ш. масляными красками очень мало; Ш. лишь изредка прибегал к кисти. Судя по обстоятельному каталогу господина Гринченка, в богатом собрании Тарновского в Чернигове (свыше 300) находятся всего лишь четыре картины Ш. масляными красками - "Катерына", "Голова молодого человека", "Потрет княгини Репниной" и "Кочубей". Г. Горленко в "Киевской Старине" 1888 г. указывает еще на три картины Ш. масляными красками - пасечник, портрет Маевской и собственный портрет. В Харькове, в частном музее Б.Г. Филонова, находится приписываемая кисти Ш. большая картина "Спаситель", вышиной аршина два и шириной полтора. Работа чистая, краски свежие, отлично сохранившиеся, но стиль чисто академический. Христос изображен по пояс, в профиль, со взором, обращенным на небеса. В музее искусств и древностей Харьковского университета находится небольшая картина Ш., написанная на холсте масляными красками, с надписью белой краской: "Та нема гирше так никому, як бурлаци молодому". На картине поясное изображение пожилого малоросса, с небольшими усами, без бороды и бакенбард. Улыбка на лице не отвечает надписи. Фон картины почти совсем черный. Заметно влияние Рембрандта, которого Ш. рано полюбил. По словам В.В. Тарновского, Ш. в академии называли русским Рембрандтом, по существовавшему тогда обыкновению давать наиболее даровитым ученикам имена излюбленных художников-образцов, с манерой которых работы этих учеников имели наиболее сходства. В офортах Ш. обнаруживаются характерные черты работ великого голландца: те же неправильные, пересекающиеся в самых разнообразных направлениях штрихи - длинные, частые - для фонов и затемненных мест, мелкие, почти обрывающиеся в точки в местах светлых, причем каждая точка, каждый мельчайший завиток, являются органически необходимыми, то как характерная деталь изображаемого предмета, то для усиления чисто светового эффекта. В последнее время рисунки Ш. случайно попали и на выставку гоголевско-жуковскую в Москве в 1902 г., и на выставку XII Археологического съезда в Харькове в 1902 г., но здесь они терялись в массе других предметов. В Харькове были выставлены две гравюры Ш. 1844 г. - "Судня рада" и "Дары в Чигирине", обе из коллекции профессора М.М. Ковалевского в Двуречном Куте, Харьковского уезда. В печати неоднократно было высказано пожелание (например, господином Горленком в "Киевской Старине" 1888 г.), чтобы все рисунки и картины Ш. были воспроизведены и изданы в форме собрания, что весьма пригодилось бы и для истории русского искусства, и для биографии Ш. Литература о Ш. весьма велика и очень разбросана. Все вышедшее до 1884 г. указано в "Показчике новой украинской литературы" Комарова (1883) и в "Очерках истории украинской литературы XIX столетия" профессора Петрова, 1884 г. Издано много воспоминаний о Ш. (Костомарова, Чужбинского , Чалого, Банге, Тургенева и др.), много биографий (лучшие - М.К. Чалого, 1882 г., и А.Я. Конисского, 1898 г.), много популярных брошюр (лучшие - Маслова и Ветринского), много критических разборов отдельных произведений (например, Франко о "Перебенде", Кокорудзы о "Послании"). Ежегодно февральская книжка "Киевской Старины" приносит исследования и материалы о Ш., иногда новые и интересные. Во Львове много лет уже работает научное общество ("Товарыство") имени Ш., в изданиях которого находят место ценные исследования о Ш., например исследование господина Колессы о влиянии Мицкевича на Ш. И в других галицко-русских периодических изданиях разбросано немало статей о Ш., иногда оригинальных по точке зрения, например, статья Студинского об отношении Ш. к Н. Маркевичу в "Зоре" 1896 г. Как исторические, так и публицистические издания дают место статьям о Ш.; так, в "Вестнике Европы" напечатаны воспоминания Юнге, в "Русской Старине" - письма Жуковского к графине Барановой по поводу выкупа Ш. из неволи, в "Неделе" 1874 г. (¦ 37) - статья о Ш., в дополнение к лекциям профессора О.Ф. Миллера по истории новейшей литературы. В лучших общих курсах (например "Очерках" профессора Н.И. Петрова ) Ш. отведено много места. В разных провинциальных газетах и литературных сборниках разбросаны статьи о Ш., иногда не лишенные интереса, например, статья Конисского о море в стихотворениях Ш, в ¦ 30 прекратившегося одесского издания "По морю и суше" 1895 г., сведения о народных преданиях или мифах о Ш. в "Харьковских Ведомостях" 1894 г., ¦ 62 и др. Полные издания "Кобзаря" - заграничные (лучшее - львовское, в 2 томах, под редакцией Огоновского). В России все издания "Кобзаря" сокращенные, с пропуском резких политических стихотворений. История изданий "Кобзаря" указывает на чрезвычайно быстрое его распространение в новейшее время, в зависимости от развития образования. Первое издание (Мартоса) вышло в 1840 г. Через 4 года появилось 2-е издание "Кобзаря", куда вошли уже "Гайдамаки". Третье издание вышло в 1860 г., после возвращения поэта из ссылки. Оно появилось благодаря материальной поддержке со стороны известного сахарозаводчика Киевской губернии, Платона Симиренко. Это издание встретило в Петербурге очень сильные препятствия со стороны цензуры и только благодаря заступничеству министра народного просвещения Ковалевского увидело божий свет. В 1867 г. появляется "Чигиринский торбанист - певец" (4 издание "Кобзаря"). В том же году Кожанчиков издает сочинения Ш., в двух томах, содержавших в себе 184 пьесы. Через два года вышло 6-е издание Ш. С тех пор в продолжение 14 лет (1869 - 1883) стихотворения Ш. не издавались в России, но выдержали в самое короткое время (1876 - 1881) четыре издания в Праге и Львове. 7-е издание (1884) "Кобзаря" Ш. появилось в Петербурге. С этого времени "Кобзарь" выдержал более 7 изданий в значительном числе экземпляров (одно издание, например, в 60 тысяч, другое в 20 тысяч и т. д.). Из отдельных произведений Ш. в большом количестве (50 тысяч экземпляров) издана была "Наймичка" (Харьков, 1892). Н. Сумцов.

Шевырев (Иван Яковлевич) - зоолог, родился в 1859 г. в городе Харькове. Среднее образование получил в харьковской 3-й гимназии, где кончил курс в 1878 г. Затем поступил в Харьковский университет на физико-математический факультет. Был воспитателем при пансионе гимназии Гуревича в 1884 г. В 1887 г. занял должность ассистента при кафедре зоологии в санкт-петербургском лесном институте и в настоящее время служит в Министерстве земледелия и государственных имуществ. Напечатал ряд заметок и статей по энтомологии и о вредных насекомых. Под его редакцией изданы переводы сочинений Фебра и Штандфуса.

Шевырев (Степан Петрович, 1806 - 1864) - историк русской словесности, критик и поэт. Из дворян Саратовской губернии. В 1818 г. Ш. был отдан в московский университетский пансион; в это время здесь директором был Прокопович-Антонский , а инспектором - Иван Иванович Давыдов , тогда еще шеллингианец. При пансионе было литературное общество; основанное Жуковским , оно чтило и хранило его традиции. Вообще в пансионе романтические влияния были преобладающими. Всегда необыкновенно усердный и славолюбивый, Ш. кончил первым в 1822 г. пансион, хотел перейти в университет и держать здесь кандидатский экзамен, но по формальным условиям не мог сделать этого. Все-таки он некоторое время посещал университет и слушал лекции Каченовского , Мерзлякова , Давыдова. В конце 1823 года он определился на службу в московский архив Министерства иностранных дел. Здесь вошел он в кружок своих сослуживцев, "архивных юношей", деятельно занимавшихся немецким романтизмом и Шеллинговой философией (братья Киреевские, братья Веневитиновы, Титов, Мельгунов и др.). Другой кружок, в котором бывал Ш., собирался у Раича : тут занимались изящной литературой. В это же время Ш. сошелся с Погодиным ; знакомство перешло в тесную дружбу до самой смерти. Ш. всегда был верным соратником Погодина, помощником в его литературных предприятиях. Главным предметом занятий Ш. в первые годы по окончании курса были немецкая литература и Шеллингова философия. Романтизм и Шеллинг повлияли существенным образом на склад мировоззрения Ш. и на его теоретические взгляды в области искусства. В 1825 г. Ш., вместе с Титовым и Мельгуновым, перевел книжку Тика и Вакенродера: "Об искусстве и художниках", которой искусство почти отождествлялось с религией. В это время Ш. начал печатать свои стихи, но особенный простор его литературным занятиям открылся с основанием в 1827 г. "Московского Вестника". Журнал затеяли молодые московские шеллингианцы, Пушкин принял его под свое покровительство; редакция была поручена Погодину. Ш. был его ближайшим помощником: он печатал тут свои теоретические статьи, стихотворения и многочисленные переводы. Крупнейшие из последних - переводы "Лагеря Валленштейна" и "Конрада Валленрода". Критические статьи Ш. в "Московском Вестнике" были направлены против Булгарина , "Телеграфа" и "Северной Пчелы". Несмотря на незначительное распространение журнала, статьи Ш. пользовались некоторым влиянием; его эстетические разборы, обнаруживавшие знакомство с немецкой эстетикой, были шагом вперед сравнительно с этюдами Мерзлякова. Особенную славу доставил Ш. разбор второй части "Фауста": ничего замечательного этот разбор не представлял, но он вызвал комплимент Гете. В 1829 г. Ш. принял предложение княгини Зинаиды Волконской заняться воспитанием ее сына и уехал в Италию. Здесь он пробыл до половины 1832 г. За границей Ш. много и усидчиво занимался западными литературами и искусством, главным образом итальянскими; в этот период он сильно увлекся опытами в драматическом роде, но из них ничего не вышло. Из Италии Ш. присылал свои стихи и путевые заметки в различные журналы ("Галатея", "Московский Вестник", "Телескоп", "Литературная Газета"). В "Телескопе" же он поместил крупнейшее свое заграничное произведение: "О возможности ввести итальянскую октаву в русское стихосложение, с приложением в качестве образца перевода этим размером VII песни "Освобожденного Иерусалима". Ближайшее изучение памятников искусства и таких теоретиков, как Винкельман и Лессинг, заставило Ш. изменить взгляды на теорию искусства и отказаться от метода романтической эстетики. Ш., по его словам, увидел, как бесплодны эти эстетические воззрения отвлеченных теоретиков Германии, и для него выяснилась необходимость изучения теоретических вопросов в их историческом развитии и их связи с произведениями поэзии. Вернувшись из-за границы, Ш., по предложению С.С. Уварова , занял место адъюнкта по кафедре истории русской словесности. Так как он не имел ученой степени, то факультет, приняв во внимание его исследование по октаве, обязал его представить диссертацию: в 1833 г. Ш. написал с этой целью исследование "Данте и его век" ("Ученые Записки Московского университета", 1833, ¦ 5; 1834, ¦ XI). Первые университетские курсы Ш. были посвящены всеобщей истории поэзии и теории поэзии (1834 - 1835). Его чтения были напечатаны в 1836 г.: "История поэзии" (том 1-й, единственный, содержащий в себе историю поэзии индийцев и евреев, с приложением двух вступительных чтений о характере образования и поэзии главных народов новой Западной Европы) и "Теория поэзии в историческом развитии у древних и новых народов" (в 1887 г. обе эти книги вышли вторым изданием). В свое время обе эти книги, являвшиеся солидными компиляциями, стояли на уровне науки и представляли последнее слово университетской эстетики. В основу исследований Ш. были положены здравые мысли об историческом изучении поэзии, как основании всяких эстетических теорий ("поэзия лучше, многостороннее определяется в истории, нежели в эстетике"), о первенстве искусства перед теорией ("В науке знание образцов, история поэзии должна предшествовать ее теории; настоящая теория может быть создана только вследствие исторического изучения поэзии"). В изложении истории поэзии Ш. следовал главным образом Шлегелю, а образцом эстетики для него был труд Жан-Поля. Главным предметом его университетского курса была история русской словесности, преимущественно древней. С ученой точки зрения, его курс, основанный на изучении сырого материала и впервые систематически вводивший в академический обиход древнюю словесность, имел известное значение, хотя нужно признать, что лучшие ученики Ш. - Буслаев и Тихонравов - ученики его только формально и не из лекций Ш. вынесли свой обильный результатами метод. "Чтения по истории русской словесности" были главным ученым трудом Ш. (отдельное издание часть 1 - 1845; часть 2 - 1846; часть 3 - 1858; часть 4 - 1860; переиздано в 1887 г. в Санкт-Петербурге). В настоящее время они любопытны лишь как образец своеобразной публицистики. Ш. принимает деятельное участие в текущей литературе и в наполнявшей журналистику того времени борьбе западников со славянофилами. Несмотря на то что Ш. был в хороших личных отношениях со славянофилами и, выступая в защиту их взглядов, искренне считал себя их приверженцем, Ш., как и его друга, Погодина, нельзя отождествлять со славянофилами. В личности Ш. совершенно не было тех замечательных достоинств, которые так отличали первых славянофилов, не было ни благородства, ни возвышенного идеализма; наоборот, он был полон житейского благоразумия, которое помогало ему устраивать свою судьбу. Это был "человек самолюбивый до мелочей, любитель почестей, искательный и готовый при случае подгадить" ("Русская Старина", 1886, август). Ш. являлся представителем теории официальной народности: ей он служил и в жизни, и в своих сочинениях. Как журналист, Ш. выступал в "Московском Наблюдателе" (первое его редакции, основанной в 1835 г.) и "Москвитянине" (основанном в 1841 г.). Крупнейшие статьи Ш. в первом журнале ("Словесность и торговля", "Брамбеус и юная словесность") были направлены против авторитетной в то время "Библиотеки для Чтения" Сенковского . Центр публицистической деятельности Ш. - в статьях "Москвитянина", в которых Ш. вел борьбу с западничеством и с такими противниками, как Белинский . Он защищал основы учения и полемизировал. Пуская в ход всевозможные риторические фигуры, Ш. доводил до утрировки положения славянофилов: одной из любимых его тем было гниение Запада; цивилизацию западную он считал ядовитой, весь Запад представлялся ему гниющим трупом. "В наших дружеских тесных сношениях с Западом мы имеем дело с человеком, носящим в себе злой, заразительный недуг, окруженный атмосферой опасного дыхания. Мы целуемся с ним, делим трапезу мысли, пьем чашу чувства" - вот образец риторических словоизвержений Ш. ("Взгляд русского на образование Европы", "Москвитянин", 1841, ¦ 1). Такие два явления, как реформация и революция, казались Ш. просто болезнями. В своих статьях о литературных произведениях, писанных в таком же напыщенном тоне, Ш. делал сравнительные историко-литературные сопоставления и эстетическую оценку, но он положительно не обладал литературным вкусом. Высмеивая всех новых писателей, которые выдвигались в западнической литературе, Ш. писал восторженные статьи о Бенедиктове , высокомерно отзывался о поэзии Лермонтова , выставляя на первый план Масальского и Каменского и т. п. (см. обзоры словесности в "Москвитянине"). В 1844 г., в pendant к лекциям Грановского , Ш. прочел публичный курс истории русской словесности, потом изданный. "История русской словесности" посвящена была проповеди тех же идей. В древнюю Русь Ш. помещал все свои идеалы нравственного развития. Высший идеал для личности и народа видел Ш. в смирении; весь смысл прошлой истории и политика будущего заключалась в "принижении личности". Ш. доходил в своем увлечении до того, что философию Гегеля выводил из мыслей послания Никифора к Мономаху . В полемике Ш. с Белинским встречается целый лексикон ругательств по адресу последнего: "рыцарь без имени, литературный бобыль, журнальный писака навеселе от немецкой эстетики" и т. д. Не мудрено, что Ш. был постоянной мишенью для Белинского, высмеивавшего его язвительно и тонко. Кроме теоретических и полемических, Ш. не пренебрегал и другими путями для своей защиты. По поводу "Похвального слова Петру Великому" Никитенка Ш. писал: "это и неприлично, и безнравственно в смысле и религиозном и патриотическом, и исторически ложно". Белинскому эта фраза казалась доносом. В 1837 г. он был сделан экстраординарным профессором, а по уходе И.И. Давыдова, в 1847 г., занял кафедру по истории русской словесности и был назначен деканом. Кроме того, Ш. прошел все академические ступени, кончая степенью ординарного академика. Энергична была деятельность Ш. перед столетним юбилеем университета: он написал историю университета, издал биографический словарь профессоров, в котором ему принадлежало несколько биографий. Из других трудов Ш. выдается "Описание поездки в Белозерский монастырь", интересное для историка древней письменности. Ш. не пользовался симпатиями ни в студенческой среде, ни в профессорской. В профессорской среде Ш. вызывал большое неудовольствие своей резкостью, придирчивостью. Даже его друг Погодин отзывается о нем следующим образом: "с возбужденными всегда нервами вследствие усиленной работы и разнообразных занятий, он делался иногда, может быть, неприятным или даже тяжелым, вследствие своей взыскательности, требовательности, запальчивости и невоздержанности на язык". В 1857 г. неожиданно завершилась служебная деятельность Ш. На заседании совета московского художественного общества Ш. затеял жестокую ссору с графом Бобринским ; протест последнего против некоторых русских порядков Ш. принял за попытку опозорить и унизить Россию и счел нужным вступиться за родину. После обмена ругательств произошла свалка: граф Бобринский смял Ш. и даже повредил ему ребро. По Высочайшему повелению, Ш. был уволен от должности профессора. Первоначально ему было предписано выехать в Ярославль, и только ввиду его болезни он был оставлен в Москве для излечения. Эта катастрофа надломила Ш. Он занимался еще историей словесности, но уже не так напряженно. В 1860 г. он выехал за границу и уже не возвращался в Россию. В 1861 г. он прочел во Флоренции курс по истории русской литературы, изданный в 1862 г. ("Storia della litteratura russa"); в 1863 году о том же читал лекции в Париже ("Лекции о русской литературе, читанные в Париже в 1862 г.", Санкт-Петербург, 1884; см. также том 33-й "Сборника отделения русского языка и словесности Академии Наук"). В Париже и умер Ш., 8 мая 1864 г. Главным источником биографический сведений о Ш. является "Словарь профессоров Московского университета" (том II, автобиография); статья Погодина "Воспоминания о Ш." ("Журнал Министерства Народного Просвещения", 1869, книга 2) и труд Барсукова "Жизнь и труды Погодина". См. также статью Тихонравова в "Сочинениях" (том III, выпуск 2); некролог в "Отчетах Императорской Академии Наук отделения русского языка и словесности за 1855 - 1856 г." (стр. 412 - 418); в "Биографии Кошелева" (том I, выпуск 2). Много данных о Ш. рассеяно по историческим журналам. Письма Ш. к Гоголю - в "Отчете Публичной Библиотеки за 1893 г.". О Ш. говорится во всех сочинениях, посвященных сороковым годам. Тонкая и верная характеристика Ш. дана Н.Г. Чернышевским в "Очерках гоголевского периода" (Санкт-Петербург, 1892, стр. 106 - 155). О критических статьях Ш. см. в книге И.И. Иванова "История русской критики" (том 2). Щ.

Шевыревы - старинный русский дворянский род, происходящий от "городовых дворян", служивших по Юрьеву Польскому, Наума и Афанасия Борисовичей Ш. (начало XVII века). Из этого рода происходил профессор Степан Петрович Ш. (см. выше). Род записан в VI части родословной книги Саратовский губернии. Есть еще два дворянских рода Ш., более позднего происхождения.

Шевяков (Владимир Тимофеевич) - ординарный профессор зоологии Санкт-Петербургского университета. Родился в Санкт-Петербурге в 1859 г.; первоначальное образование получил в реформатском церковном училище; по окончании курса в 1877 г. поступил студентом в горный институт, а в 1881 г. перешел в Санкт-Петербургский университет. В 1880 г. совершил по поручению русского энтомологического общества поездку в Закавказье с научной целью. В 1885 г. перешел в число студентов Гейдельбергского университета и за это время студенчества работал в зоологическом институте профессора Бючли; в 1888 г. удостоен философским факультетом Гейдельбергского университета золотой медали за конкурсную работу о глазах медуз, а в 1889 г. по выдержании экзамена и представлении диссертации "Beitrage zur Kenntniss des Acalephenauges" - высшей степени (summa cum laude) доктора философии. В 1889 - 1890 гг. совершил под покровительством Императорского русского географического общества кругосветное путешествие и посетил Северную Америку, Сандвичевы острова, Новую Зеландию, Австралию и Зондские острова с зоологической целью; результатом этого путешествия была монография: "Die geographische Verbreituug der Susswasser-Protozoen", удостоенная Императорской Академии Наук Брандтовской премии. По возвращении из путешествия поступил ассистентом зоологического института политехникума в Карлсруэ, а затем был назначен исполняющим должность директора Зоологического института там же. Весной 1891 г. перешел в качестве ассистента по зоологии в Гейдельбергский университет и в 1893 г. по представлении диссертации и выдержании экзамена был утвержден в звании приват-доцента зоологии при Гейдельбергском университете. В 1894 г. выдержал магистерский экзамен и защитил диссертацию: "К биологии простейших" при Санкт-Петербургском университете, после чего вернулся в Гейдельберг исполняющим должность ординарного профессора зоологии и директора Зоологического института Гейдельбергского университета. Осенью того же года перешел в Санкт-Петербург лаборантом вновь учрежденной особой зоологической лаборатории Императорской Академии Наук и занялся устройством ее. В том же году в качестве приват-доцента начал читать общий курс зоологии беспозвоночных при Санкт-Петербургском университете. В 1896 г. получил степень доктора зоологии за диссертацию "Морфология и систематика Infusoria Aspirotricha" и был назначен экстраординарным, а в 1899 г. ординарным профессором зоологии Санкт-Петербургского университета. В 1900 - 1901 гг. состоял деканом физико-математического факультета того же университета. Научные работы Ш. касаются главным образом протистологии, из них главнейшая: "Ueber die karyokinetische Kerntheilung der Euglypha alveolata" ("Morph. Jahrb.", том 13); "Beitr. zur Kenntniss des Acalephenauges" (ib., том 15; диссертация); "Beitr. zur Kenntniss der holotrichen Infusorien" ("Bibl. Zoolog.", тетрадь 3); "Ueber die geographische Verbreitung der Susswasser-Protozoen" ("Mem. de l'Acad. Imp. des Sc. de St.-Petersb.", VII серия); "Ueber einen neuen bacterienahnlichen Organismus des Susswassers" ("Verhandl. d. Naturh. medic. Vrer. zu Heidelberg", том V); "Ueber einige ekto- und entoparasitische Protozoen der Cyclopiden" ("Bullet. de la Soc. Imp. de Natur. de Moscou", 1893); "Ueber die Natur der sogen Excretkorner der Infusorien" ("Zeit. f. w. Zool.", том 57); "Ueber die Ursache der fortschreitenden Bewegunf der Gregarinen" (ib., том 58); "К биологии простейших" ("Записки Императорской Академии Наук", том 75; диссертация); "Организация и систематизация Infusoria Aspirotricha" ("Mem. de l'Acad. de Sc. de St.-Petsb.", ser. VIII; диссертация); "Beitr. zur Kenntniss der Radiolaria-Acanthometrea" (ib., 1901). В настоящее время Ш. работает над капитальной монографией акантометрид для "Fauna u. Flora des Golfs von Neapel", порученной ему на IV Международном зоологическом конгрессе, и был дважды командирован с этой целью академией и университетом на неаполитанскую зоологическую станцию. Кроме того, Ш. напечатал ряд статей по зоологии в настоящем Словаре, в котором с 1897 г. состоял редактором отдела биологических наук.

Шегрен (Андрей Михайлович, Sjogren) - русский академик, филолог и лингвист (1794 - 1855). Образование получил в боргосской гимназии и в Абосском университете. 16 июля 1819 г. Ш. получил степень доктора философии, в следующем году переселился в Санкт-Петербург, и принялся изучать русский язык и историю, собирая в то же время сведения о живущих в России чудских племенах. В 1821 г. он написал небольшую работу "о финском языке и литературе", обратившую на себя еще в рукописи внимание графа Н.П. Румянцева . Последний напечатал ее под заглавием: "Ueber die finnische Sprache und ihre Literatur" (Санкт-Петербург, 1821). В 1823 г. Ш. получил место библиотекаря у графа Н.П. Румянцева и в том же году совершил с научной целью путешествие по Новгородской и Олонецкой губерниям. Вслед за тем ему было Высочайше пожаловано по 3000 рублей в течение двух лет для научных исследований о народах финского племени, живущих в России. Ш. объездил Новгородскую, Олонецкую, Выборгскую, Куопиоскую, Улеаборгскую губернии, финскую Лапландию до Норвегии и Варангер-фьорда, русскую Лапландию, посетил Архангельск и оттуда отправился в Мезень. На обратном пути в Архангельск он заболел и вынужден был провести там все лето. Ввиду этого срок его командировки был продолжен еще на два года. Во время своего пребывания в Архангельске Ш. привел в порядок собранные им в финской Лапландии материалы и издал их в 1828 г. в Гельсингфорсе на шведском языке под заглавием: "Anteckningar om forsamlingarne i Kemi-Lappmark" (Замечания о Кеми-лапландских приходах). В 1826 г. он посетил Вологодскую, Казанскую и Пермскую губернии. Извлечения из его писем и отчета о путешествии напечатаны в "St.-Petersburgische Zeitung" (1827 - 29); "Journal de St.-Petersbourg" (1825 - 28) и "Abo-Tidningar" (1825 - 28). Ш. не успел выполнить всего намеченного им плана и не посетил Западной Сибири и приволжских губерний. Это объясняется тем, что он собирал материалы разнообразного содержания - по истории, географии, этнографии, археологии, лингвистике, климатологии и др.; много также уходило времени на списывание рукописей и документов из монастырских, церковных и городских архивов. В 1829 г. Ш. был избран адъюнктом Императорской Академии Наук. В следующем году он напечатал: "Ueber den grammatischen Bau der Surjanischen Sprache mit Rucksicht auf die Finnische" ("Memoires de l'Acad. imp. des sc. de St.-Petersb.", 1832, VI серия, том I). За этим трудом последовали: "Ueber die altern Wohnsitze der Jemen. Ein. Beitrag zur Geschichte der Tshudischen Volker in Russland" (ib.); "Wann und wie wurden Sawolotschje und die Sawookschen Tschuden Russisch? Ein kritischer Versuch zur Aufklarung der Geschichte des Russischen Nordens" (ib.); "Ueber die finnische Bevolkerung des St.-Petersburgischen Gouvernement und uber den Ursprung des Namens Ingermanland" (ib., том II); "Was bedeutet das in den russischen Chroniken unter dem Jahre 1024 vorkommende Wort "Луда?" (ib.). В 1831 г. Ш. был избран экстраординарным академиком, а в 1833 г. назначен библиотекарем второго (иностранного) отделения академической библиотеки. В 1835 г. он отправился на Кавказ, занялся там изучением осетинского и грузинского языков, собирая в то же время этнографические сведения о кавказских народностях. Донесения его об этом путешествии печатались в "Bulletin Scientifique", том I - II. В 1939 г. он напечатал: "De Finnis aliisque Tschudicis gentibus-scientia et usu metallorum antiquitus insignibus" ("Bull. historico-philologique", том VI), а в 1844 г. "Осетинскую грамматику с кратким словарем осетино-российским и российско-осетинским", в двух изданиях, на русском языке и на немецком, за которую был награжден французским институтом Волнеевской премией. В том же году Ш. был избран ординарным академиком по филологии и этнографии финских и кавказских племен, а в следующем году назначен директором этнографического музея академии. В 1846 г. Ш., по предложению академика Бэра , предпринял, в качестве сотрудника Императорского русского географического общества, путешествия в Лифляндию и Курляндию, результатом которого явились следующие его труды: "Reise nach Liv- und Kurland zur genauen Untersuchung der Reste der Liven und Krewingen" (1849); "Zur Ethnographie Livlands" ("Bull hist.-phil.", том VII, 1849); "Neue esthnische Uebersetzungen der Bachmeister'schen Sprachprobe" (ib., том VIII). Ему также принадлежит: "Ossetische Studien mit besonderer Rucksicht auf die indo-europaischen Sprachen" ("Memoires de l'Acad. imp. des sc. de St. Petersb.", том VII, 1848); "Очерк жизни и трудов Кастрена" ("Вестник Императорского Русского Географического Общества", 1853, часть VII) и много критических разборов и рецензий, напечатанных в изданиях Академии Наук. Полный список трудов Ш., напечатанных им с 1821 по 1854 гг., помещен в "Ученых записках Императорской Академии Наук по I и III отделениям", 1855, стр. 569 - 183. См. также: "Академик А.М. Шегрен" ("Журнал Министерства Народного Просвещения", 1855, часть LXXXVI, отделение V, стр. 1 - 8).

Шедо-Ферроти (D. K. Schedo-Ferroti) - псевдоним публициста, барона Федора Ивановича Фиркса (1812 - 1872). Получив образование в институте корпуса инженеров путей сообщения, он поступил в ведомство путей сообщения; в 1840 г. был командирован в распоряжение новороссийского и бессарабского генерал-губернатора для составления проекта улучшения торговых путей этого края; затем был непременным членом лифляндской губернской строительной и дорожной комиссии. В 1854 г. он назначен членом рижской таможни; позже недолгое время состоял агентом Министерства финансов в Брюсселе. Последние годы жизни Ш.-Ферроти посвятил преимущественно публицистике и, между прочим, сотрудничал в "Аугсбургской Всеобщей Газете". С 1857 г. он издал ряд этюдов на французском языке по вопросам внутренней русской политики, под общим заглавием "Etudes sur l'avenir de la Russie". Некоторые из этих этюдов в свое время обращали на себе всеобщее внимание. Первый очерк, посвященный вопросу освобождения крестьян от крепостной зависимости, "La liberation des paysans", в короткое время (1857 - 1861) выдержал 4 издания. Полагая, что проектированная реформа легко могла вызвать смуты в государстве и имея в виду личное освобождение крестьян, без земельных наделов, Ш.-Ферроти предлагал правительству достигнуть этой цели постепенно, в течение 20 лет, путем отдельных мероприятий и не произнося опасного слова "свобода". Во многих этюдах и в особенности в брошюре "Les principes du gouvernement et leurs consequences", в два года выдержавшей три издания, Ш.-Ферроти резко критиковал русскую администрацию, указывая те же слабые стороны, которые осмеивал Салтыков. Уроженец Прибалтийского края, Ш.-Ферроти, в другом этюде той же серии: "La noblesse" (1859) указывал на необходимость образования привилегированного землевладельческого дворянского сословия, опоры монархического государства. В открытом письме к Герцену ("Lettre de M. Hertzen a l'Ambassadeur de Russie a Londres, avec reponse de M. Schedo-Ferroti", 5 изданий, 1861 - 62 годы), допущенном цензурой в Россию, он резко критиковал его "Колокола". В очерках, посвященных польскому вопросу, Ш.-Ферроти полемизировал с Катковым . В получившем наибольшую известность этюде (8-м): "Que fera-t-on de la Pologne?", изданном во время польского восстания, он пытался доказать, что "ультрарусские идеи московской прессы не пользуются сочувствием в народе" и что наилучшим разрешением польского вопроса было бы дарование Польше, навсегда соединенной с Россией, национального правительства по законам, свободно вотированным польским народом. В одном из последних своих сочинений, изданном, как и предшествующие, за границей, в Берлине, и озаглавленном "Le patrimoine de peuple" (1868), Ш.-Ферроти доказывал необходимость отмены русской общины; в другом, изданном на немецком языке, под заглавием "Die internationale Arbeiter-bewegung", он пытался объяснить сущность рабочего вопроса и оспаривал идеи германских социалистов. Из других его очерков известны: "Lettres sur les chemins de fer en Russie" (1858); "Le militaire" (1860); "Les serfs non encore liberes" (1861); "La tolerance et le schisme religieux en Russie" (1863); "La question polonaise au point de vue de la Pologne, de la Russie et de l'Europe" (1863); "Le nihilisme en Russie" (1867); "Lettre sur l'instruction populaire en Russie" (1869). Ср. "Augsburger Allgemeine Zeitung" (1872, ¦ 300); "Санкт-Петербургские Ведомости" (1872, ¦ 286); "Русский Вестник" (1872, ¦ 9).

Шеин (Алексей Семенович) - русский полководец. Родился в 1662 г. В 1695 г. был послан к городу Азову с войском, в составе которого находились два потешные полка, Преображенский и Семеновский; сам Петр состоял при Ш. в звании капитана Преображенского полка. Ш. осадил Азов, но успел только взять две каланчи, находившиеся выше города; самый город, охранявшийся сильным гарнизоном и получавший съестные и военные запасы с моря, отразил все нападения, и Петр, убедившись, что без флота овладение Азовом было невозможно, отступил с тем, чтобы на следующий год стеснить город с моря и сухого пути. В 1696 г. Ш. снова подступил к Азову и обложил его с сухого пути, а Петр блокировал город с моря, посредством флота, построенного в Воронеже; через два месяца Азов сдался, несмотря на то, что крымский султан Нурадин пять раз нападал с сильным войском на русский лагерь; все эти нападения были отражены с большим уроном. В 1698 г. Ш. был отряжен с Преображенским и Семеновским полками против 4-х мятежных стрелецких полков, которые, пользуясь отсутствием Петра и возбуждаемые царевной Софией , возмутились, захватили пушки и из Торопца двинулись к Москве. 18 июня Ш. встретил бунтовщиков в 46 верстах от Москвы, близ Воскресенского монастыря, на берегах Истры, и сначала пытался образумить непокорных, но потом вступил с ними в сражение и разбил их наголову. Умер в 1700 г. Журнал его о походе к Азову и о строении крепости Таганрога напечатан в "Древней российской вивлиофике" и особо издан Рубаном (Санкт-Петербург, 1773).

Шеин (Борис Васильевич) - воевода и окольничий. В последнее звание был возведен в 1576 г. Иоанн IV , встревоженный известием об осаде Полоцка, велел Ш. и другим воеводам, с дружинами из детей боярских и донских казаков, спешить к этому городу, вступить в него хитростью или силой, а в случае невозможности - занять крепость Сокол, тревожить неприятеля и мешать его сообщению с Литвой, в ожидании главной русской рати. Ш. приблизился к Баториеву стану, но не дерзнул на битву и, заняв Сокол, распустил слух, что сам Иоанн немедленно будет там с сильным войском. Баторий не устрашился этого и начал приступ, заградив Ш. дорогу к Полоцку. Русские видели пожар, слышали крики его жителей и не могли подать помощи; донские казаки, находившиеся в Соколе, изменили и ушли восвояси. По взятии Полоцка, Стефан послал войско к Соколу; 25 сентября 1579 г. литовцы взяли эту крепость; в числе убитых был и Ш.

Шеин (Мартин Ильич, 1712 - 1762) - врач-переводчик; напечатал: "Сокращенную анатомию" (сочинения Лаврентия Гейстера, Санкт-Петербург, 1757); "Основательные наставления хирургические и рукопроизводные в пользу учащимся" (сочинения Иоганна Платнера, Санкт-Петербург, 1761 и 1762).

Шеин (Михаил Борисович) - боярин и воевода. В царствование Бориса Годунова он имел звание чашника; в 1607 г. возведен в бояре. В 1609 г. начальствовал в Смоленске. Король польский Сигизмунд, веря слухам, что жители Смоленска ждут его с нетерпением как избавителя, подступил к этому городу в сентябре, с 12 000 отборных всадников, немецкой пехотой, литовскими татарами и 10 000 запорожцев, расположился станом на берегу Днепра и послал к жителям манифест, убеждая их покориться и обещая им за добровольное подданство новые права и милость, а за упрямство - разорение. Ш. отправил Сигизмундову грамоту в Москву и просил у царя помощи, а между тем, по совещании с дворянами и гражданами, выжег посады и слободы и заперся в крепости. Сигизмунд стал громить стены и делать приступы, но без успеха. Хотя зимой многие русские присягнули Владиславу, Ш. не переставал защищаться в Смоленске. 21 ноября поляки, взорвав грановитую башню и часть городской стены, бросились с немцами и казаками на приступ, но три раза были отражены Ш. Осада продолжалась двадцать месяцев: запасы и силы истощились; смоляне со своим начальником терпеливо сносили все. Наконец, смоленский беглец Андрей Дедишин указал полякам слабое место в стене, и в полночь 3 июня 1611 г. неприятель ворвался в крепость. Поляки стремились к храму Богоматери, где заперлись многие мещане и купцы с семействами, богатствами и пороховой казной; спасения не было. Русские зажгли порох и взлетели на воздух. Ш. долго противился полякам; слезы жены, молодой дочери и малолетнего сына тронули его: он сдался Потоцкому ; его скованным привели в королевский стан и предали пыткам, чтобы узнать, где скрыты сокровища смолян. Сына его Сигизмунд взял к себе, жену и дочь отдал Льву Сапеге , а самого Ш. отослал в Литву. Он 9 лет содержался в Варшаве, вместе с Филаретом , Голицыным и Мезецким. В царствование Михаила Феодоровича , по объявлении полякам войны, Ш. был назначен главным воеводой. Он обложил Смоленск многочисленным войском; осада продолжалась 10 месяцев: голландские пушки и подкопы разрушали стены, и осажденные уже готовы были сдаться, но король Владислав, с войском, вчетверо слабейшим, отбил Ш. от Смоленска и принудил его заключиться в окопах, где русские должны были выдержать стремительные атаки. Владислав занял в тылу их Дорогобуж, где был склад съестных припасов; несколько раз Ш. пытался выйти из окопов, чтобы смелым ударом решить борьбу, но напрасно: его войско упало духом. Второстепенные воеводы слабо содействовали главному полководцу; генералы и полковники иностранные ссорились и резались друг с другом; в русском лагере открылись повальные болезни; целые полки бежали в свои области, опустошенные крымскими татарами, нападавшими на Украину. Болезни и побеги так ослабили войско, что Ш. ожидал спасения из одной Москвы. Высланные к нему на помощь князья Черкасский и Пожарский не решились идти далее Можайска. Ш. был принужден заключить капитуляцию, оставил королю весь свой лагерь, где было 123 орудия, и вывел одно войско. По возвращении в Москву, он был казнен как изменник (1634).

Шеин (Павел Васильевич) - этнограф-самоучка и лингвист, собиратель великорусских и белорусских песен, знаток быта и говоров Северо-Западного края, продолжатель работ Афанасьева , Бессонова, Гильфердинга , Даля , Киреевского , Рыбникова , Якушкина . Родился в 1826 г. в семье могилевского купца-еврея. Слабый от рождения, перенесший в раннем детстве несколько серьезных болезней, вследствие которых он остался калекой на всю жизнь, мальчик не мог окончить даже еврейской школы и учился почти самостоятельно, пользуясь советами учителя-еврея, дававшего уроки его младшему брату. Под влиянием учителя "берлинера" ("либерала"), будущий этнограф заинтересовался древнееврейским языком и литературой и познакомился с его грамматикой. Вследствие изданного в то время закона, ограничившего черту еврейской оседлости, отец Ш. не мог подолгу оставаться в Москве, с которой у него были торговые сношения. В 1843 г. он поместил сына в одну из городских больниц города Москвы (Ново-Екатерининскую); а так как больничные правила разрешали больным инородцам не пользоваться общим столом, то отец оставался при сыне для приготовления ему "кошерной" пищи. Здесь Ш. провел три года. Один еврей из кантонистов выучил мальчика говорить и читать по-русски, доставал ему от студентов произведения русских писателей; ординаторы-немцы обучили его немецкому языку, и вскоре он познакомился с лучшими немецкими поэтами. В этому времени относятся первые писательские опыты Ш. В подражание немецким поэтам он сочинял стихи на еврейском языке, проводя взгляды, примиряющие еврейство с христианством. Последствием этого знакомства был вполне сознательный переход Ш. в лютеранство, оторвавший его навеки от семьи и среды. Поступив в сиротское отделение лютеранской церкви святого Михаила, он оказал такие успехи, что по окончании школы сам мог преподавать русский язык в подготовительном отделении. Сближение его с Ф.Б. Миллером (см.) дало толчок культурным стремлениям Ш.; он вступил в кружок живших в Москве писателей и художников (Ф. Глинка , М. Дмитриев , Раич , Рамазанов , Авдеев и др.), затем познакомился с Шевыревым , Аксаковым и Хомяковым , научившими его понимать и ценить произведения народного творчества. Сношения с писателями прерывались поездками Ш. по Средней России; здесь он давал уроки в семьях помещиков, знакомился с русским крестьянством и, поддавшись всеобщему увлечению народной литературой, сам стал собирать песни, сначала в Симбирской губернии. Бодянский предложил ему опубликовать этот материал, и к 1859 г. относится первый печатный труд Ш.: "Русские народные былины и песни" ("Чтения Общества Истории и Древностей", книга III, 121 - 170). Дальнейшая жизнь Ш. полна скитаний, материальных невзгод и семейных неудач; он преподавал в воскресной школе в Москве, затем в яснополянской школе Л. Толстого , в уездных училищах в Туле и Епифани, наконец получил место в витебской гимназии, затем в Шуе, Зарайске, Калуге и т. д. Одновременно с этим шло собирание этнографических материалов. Ш. работал почти один, поддерживаемый незначительными субсидиями Академии Наук, а впоследствии пенсией из Министерства финансов. Умер 12 августа 1900 г. в рижской городской больнице. Лучшая биография Ш. написана Всеволодом Миллером ("Этнографическое Обозрение", книга XLVI, с портретом и списком трудов, составленным А. Грузинским ; "Русский Филологический Вестник", 1900, ¦ 3 - 4; "Филологические Записки", 1900, книга VI, 1 - 5). При недостатке филологического образования, благодаря энергии и любви к делу, Ш. мог издать при жизни семь больших книг материалов, обнимающих всю духовную жизнь русского крестьянина, от колыбели до могилы. Сам собиратель называл себя только "чернорабочим" в науке, а свои труды - "крохоборными", что объясняется скорее его скромностью. Кроме упомянутого раньше труда, появившегося в 1859 г., записи Ш. послужили материалом для первой серии его собраний "Русских народных песен" в 7 частях: песни детские, хороводные, плясовые и беседные, голосовые или протяжные, обрядные, свадебные и похоронные ("Чтения в Обществе Истории и Древностей", 1868, книги I, II, IV, 1869, книги I, III, IV, 1870, книга I и отдельно, Москва, 1870). Песни, собранные Ш., дали материал для статьи Н.И. Костомарова : "Великорусская народная песенная поэзия" ("Вестник Европы", 1872, май). Через семь лет вышло в тех же "Чтениях" (книга III) начало второй серии "Русских народных песен", но продолжению его не суждено было появиться в свет при жизни собирателя. Здесь предполагалось поместить песни рекрутские, солдатские, былины, исторические, бурлацкие, острожные и духовные стихи. Через несколько лет Ш. задумал издать весь свой разросшийся в несколько томов материал, принятый для напечатания Академией Наук. Первый выпуск вышел в 1898 г. под заглавием "Великорусь в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т. п."; второй вышел после смерти собирателя, в 1900 г. Издание будет продолжаться, и для второго тома намечена следующая программа: песни исторические, преимущественно военного характера, кончая Крымской кампанией, рекрутские, казацкие, бурлацкие, извозчичьи, воровские, разбойные, ссыльно-каторжные, затюремные и чернеческие духовные стихи, заводские, фабричные, лакейские и т. д. В связи с собиранием народных песен шло у Ш. изучение прозаических народных произведений и говоров. Записи его по этому предмету вошли целиком в "Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края, собранные и приведенные в порядок П. В. Ш." (том I, часть I, 1887, часть II, 1890, том II, 1893), где нашли себе место сказки, анекдоты, легенды, предания, воспоминания, пословицы, загадки, приветствия, пожелания, божба, проклятия, ругань, заговоры, духовные стихи и т. д. Смерть застала Ш. за корректированием III тома его "Материалов", которые вышли в "Сборнике" Академии Наук (том LXXII); он состоит из двух больших отделов: I. Описание жилища, одежды, пищи, занятий, препровождения времени, игр, верований, обычного права наследства и прочего. II. Обряды и обычаи земледельческие, чародейство, колдовство, знахарство, ведмарство, лечение болезней, средства от разных напастей, поверья, суеверия, приметы и т. д. Из этих наблюдений и сообщений, обнимающих собой все почти стороны материальной культуры современных белорусов и их интеллектуальной жизни, наиболее ценны в этнографическом отношении следующие отдельные очерки: Рождественская "свята" (щедрый вечер, колядки, святки "вертеп" или "бетлейки", разыгрываемые в лицах сцены, и т. д., стр. 112 - 154), народные рассказы о "вовкулаках" (стр. 253 - 257), суеверия, относящиеся к постройке дома (стр. 317 - 335), подробное описание свадебного ритуала в уездах Мозырском, Слуцком и Новогрудском, Минской губернии ("Журнал Министерства Народного Просвещения", 1903, июль, 308 - 309). Ш. интересовался также мелодиями великорусских и белорусских песен. Между прочим, от него узнал Агренев-Славянский напев и текст популярной песни "Спится мне, младешенькой", которую Н. Некрасов вставил в третью часть поэмы "Кому на Руси жить хорошо" ("Отечественные Записки", 1874, книга 1). По словам В. Добровольского, Ш. был мастер петь белорусские песни и особенно хорошо исполнял "Научить тебя, Ванюша, как ко мне ходить" ("Смоленский Этнографический Сборник", часть IV, Москва, 1903, стр. XIII). Как уроженец Северо-Западного края, Ш. интересовался народным творчеством белорусов. Начало собирания белорусских материалов относится к 1870-м годам, когда Ш. жил в Витебске. За эти материалы, когда они были еще в рукописи, Ш. получил от русского географического общества в 1873 г. золотую медаль, а в следующем году они были напечатаны под заглавием: "Белорусские народные песни, с относящимися к ним обрядами, обычаями и суевериями, с приложением объяснительного словаря и грамматических примечаний" ("Записки" того же общества, Санкт-Петербург, 1874) и увенчаны Уваровской премией (рецензия Ор. Миллера в XVIII "Отчете", 54 - 59). В 1890-х годах Ш. имел возможность собирать этнографические материалы не только лично, но и при посредстве нескольких корреспондентов, которых учил приемам записывания и для которых составил программу. В "Виленском Вестнике" за 1877 г. он напечатал приглашение к содействию ему в собирании памятников народного творчества, встреченное сочувственно. Через 10 лет Ш. составил обстоятельный доклад на ту же тему: "О собирании памятников народного творчества для издаваемого Академией Наук Белорусского Сборника, с предисловием Я. Грота" (Санкт-Петербург, 1886). Из его лингвистических работ замечательны: "Дополнения и заметки к Толковому Словарю Даля" (Санкт-Петербург, 1873; приложение к XXII тому "Записок Академии Наук", ¦ 6) и статьи: "К вопросу об условных языках" ("Известия отдела русского языка и словесности Академии Наук", том IV, книга I, 1899) и "К диалектологии великорусских наречий" (извлечения из "Сборника сказок и преданий Самарского края" Д.Н. Садовникова ; "Русский Филологический Вестник", 1899). Кроме того, Ш. участвовал в пополнении академического словаря русского языка, делая выборки из произведений Пушкина , Жуковского , Языкова , Баратынского , Кольцова , С. Аксакова . Из мелких этнографических и популярных работ Ш. наиболее важны: "Обряд похорон мух и других насекомых" ("Труды этнографического отдела", том IV), "Приговоры и причеты о табаке" (там же, том VII), "Народная пародия на историческую песню" ("Этнографическое Обозрение", книги XX и XXV), "Женитьба "комина" и свечки" (там же, книга XXXVIII), "Об отношении Пушкина к народной песне" ("Ежемесячные Сочинения" И. Ясинского , 1899), "Сборник народных детских песен, игр и загадок" (издание журнала "Детский Отдых", Москва, 1898), "Вильгельм Маннгардт. Из воспоминаний этнографа" ("Этнографическое Обозрение", книга VII), "Из переписки с И.И. Манжурой" (там же, книга XX). См. И.И. Носович "Краткий биографический очерк" ("Известия отделения русского языка и словесности Академии Наук", 1900, книга 3). А.И. Яцимирский.

Шейбани - последний по времени из среднеазиатских завоевателей, положивший начало господству узбеков в Мавераннехре. Родился в 1451 г. Настоящее имя его было Шах-Бахт Мухаммед; Ш. - поэтическое прозвище, принятое им по имени его предка Шейбана, младшего сына Джучи, сына Чингизхана . Под этим прозвищем он чаще всего упоминается как современниками, так и потомками; основанная им династия известна в истории под названием Шейбанидов, хотя ни один из ее представителей не был прямым потомком Ш. Еще в детстве (1460) Ш. лишился своего отца Шах-Будага и был воспитан своим дедом Абулхайром (см. Киргиз-Кайсаки, XV, 95, и Узбеки, XXXIV, 608). После смерти Абулхайра (1468 или 1469) начались междоусобия среди потомков Шейбана; Ш. и его брат Махмуд бежали в Астрахань. В течение следующих двадцати лет Ш. вел жизнь искателя приключений, появляясь с набранным им отрядом приверженцев то в киргизских степях, то на полуострове Мангышлаке, то в Хорезме и прикаспийских областях. В 1487 г. он присоединился к самаркандскому султану Ахмеду (XXXIII, 195) и принял участие в его походе против монгольского хана Махмуда, владевшего Ташкентом, но скоро перешел на сторону Махмуда; сторонники Ш. объясняли его измену тем, что он только предупредил коварные планы приближенных Ахмеда. С помощью Махмуда Ш. в 1488 г. завоевал Отрар, Ясы (Туркестан), Сабран, Сыгнак и др. города (см. Туркестан, XXXIV, 203 - 204) между средним течением Сырдарьи и горами Каратау. Махмуд оказал поддержку Ш. и тогда, когда тот решил воспользоваться смутами в Мавераннехре, чтобы овладеть этой страной. В 1498 г. Ш. взял крепость Шираз (к северу от Самарканда), в 1500 г. - Бухару и Самарканд. В 1501 г. Бабур посредством нечаянного нападения овладел Самаркандом, но в том же году снова должен был сдать город Ш. Только тогда Махмуд-хан понял, что возвышение Ш. не соответствует интересам монголов, вызвал из Восточного Туркестана своего брата Ахмеда и готовился собрать все свои силы для уничтожения Ш. Все его планы были расстроены быстрым движением Ш. С 30 000 войска он прошел мимо принадлежавшего монголам Уратюбе в Фергану, при Ахсикете неожиданно напал на обоих братьев, с которыми было только 15 000 человек и обоих взял в плен (1503). Ш. довершил удар, нанесенный гордости ханов, великодушием, с которым возвратил свободу им обоим, с тем чтобы они оставались в своих восточных владениях; Уратюбе и Ташкент перешли во власть Ш. В 1504 г. было докончено покорение Ферганы и южной части Мавераннехра, после чего Ш. разделил свое государство, простиравшееся на Амударьи до гор Каратау на севере и до границ Семиречья на востоке), на уделы. Удельные князья носили титул султанов; титул хана принадлежал только главе рода, хотя иногда его принимали и наиболее могущественные, фактически независимые удельные князья. В 1505 - 1507 годах были завоеваны остальные земли, еще находившиеся в руках Тимуридов: Хорез, Балх и Хорасан. Зимой поход Ш. на киргизские степи, в начале 1510 г., против могущественного казацкого хана Касима (см. Киргиз-Кайсаки, XV, 96), был неудачен; Ш. вернулся в Хорасан с большим уроном, хотя в надписи, выбитой им на одной скале в северной части Хорасана и существующей до сих пор, поход назван победоносным. Столь же неудачны были действия против хозарейцев в горах Афганистана, летом того же года. Около того же времени Ш. отнял уделы у некоторых из своих родственников, чем возбудил их неудовольствие, оказавшееся для него роковым. Шах Исмаил, основатель новоперсидского государства (см. Персия, XXIII, 394), начал войну с Ш. и вступил в Хорасан. Ш. ожидал его с войском в Мерве; султаны медлили прийти к нему на помощь; сам Ш., ввиду обострившихся отношений, не желал разделять с ними славу победы и добычу и с недостаточными силами вступил в битву с персами, окончившуюся полным поражением узбеков (29 ноября 1510). Сам Ш. пал в битве; персы отрубили трупу голову; из черепа шах Исмаил сделал для себя чашу. Рассказ историков подтвердился при вскрытии гробницы Ш. в Самарканде, произведенном в начале 80-х годов XIX века; скелет Ш. оказался без головы (ср. Н. Веселовский "Подробности смерти узбекского хана Мухаммеда Ш.", Москва, 1897, из III тома VIII Археологического съезда в Москве). Личность Ш., как и других среднеазиатских исторических деятелей, еще не была предметом подробного исследования на основании первоисточников, число которых в данном случае вполне достаточно; мы имеем подробные известия о Ш. как из среды его сторонников, так и из среды его противников - Тимуридов, монголов и персов; кроме того, до нас дошли религиозно-мистические стихотворения самого Ш. Стихи Ш. не пользовались уважением беспристрастных современников, отдававших полную справедливость его военным талантам. Мистическое настроение, по-видимому, занимало значительное место в характере Ш., даже своими военными подвигами он, посредством аллегорического толкования, пользовался для описания борьбы человека со своими страстями. Склонность к мистицизму не помешала Ш. подвергнуть гонению руководителей ордена накшибендиев, пользовавшихся большим уважением среди населения Мавераннехра, но связавших свою судьбу с судьбой Тимуридов; глава ордена, Мухаммед-Яхъя, поплатился жизнью. Дипломатические и военные таланты Ш. не подлежат сомнению, но он не сумел упрочить результаты своей деятельности. Дожив почти до 60 лет, Ш. не принял никаких мер для обеспечения престолонаследия. Зависть и подозрительность Ш. направлялись против наиболее даровитых и влиятельных представителей рода, которые существенно способствовали его победам и после его смерти одни только оказались в состоянии спасти государство. Предметом такой зависти был прежде всего брат Ш., Махмуд, умерший в 1504 г.; Ш. открыто радовался его смерти и говорил, что при будущих победах Ш. уже нельзя будет, как делалось прежде, приписывать заслугу этих побед Махмуду. В последний год своей жизни Ш. оскорбил даровитого сына Махмуда, Убейдуллу, и своего дядю Кучкунчи, опасаясь, по-видимому, влияния последнего, как старшего в роде. После смерти Ш. все его завоевания тотчас перешли в руки Исмаила и Бабура; только благодаря дарованиям Убейдуллы владычество узбеков могло быть восстановлено уже в 1512 г. Убейдулла сумел привлечь на свою сторону симпатии населения, и ему всецело следует приписать упрочение господства узбеков в Мавераннехре. В. Бартольд.

Шейдяков-Ногайский (князь Петр Тутаевич) - был боярином при Иоанне IV , занимал место в его походной или военной думе и участвовал почти во всех походах царя: в 1571 г., при отражении крымцев, был первым воеводой в сторожевом полку; в 1572 г., в походе против Ливонии, был воеводой в большом полку; потом был псковским наместником, и в ливонском походе в 1577 г. предводительствовал особым полком.

Шейх-Мансур - один из видных деятелей кавказской войны конца XVIII века. Ш.-Мансур, настоящее имя которого было Ушурма, родился в селении Алды в Большой Чечне. История как его самого, так и проповеданного им тарикатского учения (см. Тарикат, Мюридизм), до сих пор вполне не выяснена. В конце XVIII века он начал проповедовать свое учение среди чеченцев и возмутил их против России. Посланный для захвата Ш.-Мансура и его единомышленников небольшой отряд под начальством полковника Пиери потерпел при селении Алды 6 июля 1785 г. совершенное поражение. Успех этот побудил Ш.-Мансура предпринять ряд наступательных действий против укреплений и станиц Кавказской линии. Гарнизоны, занимавшие укрепления от Моздока до Владикавказа, не были в состоянии предохранить дорогу в Грузию от нападений и грабежей со стороны чеченцев. Вследствие этого в 1786 г. только что возведенные укрепления (Потемкина, Григориполь, Владикавказ) были оставлены и гарнизоны выведены на линию. Распространившись среди кабардинцев и закубанцев, движение охватило весь Северный Кавказ. Борьба с ним и явившимися к нему на помощь турками во время второй турецкой войны 1787 - 1791 гг. потребовала больших усилий и стоила многих жертв. Несколько удачных походов, а главное - победа 30 сентября 1790 г. генерала Германа над многочисленным отрядом турецкого паши Батал-бея, на берега Кубани, сломили силу Ш.-Мансура и дали перевес русским. Ш.-Мансур бежал к туркам в Анапу. После взятия Анапы штурмом (22 июня 1791 г.) Ш.-Мунсур попал в плен и умер в ссылке в Соловецком монастыре. П. Г.

Шелгунов (Николай Васильевич, 1824 - 1891) - известный писатель. Прадед и дед были моряками, отец служил по гражданскому ведомству. Ш. вырос в Николаевскую эпоху и лично ознакомился со всеми особенностями ее режима. Отец его умер, когда ему было 3 года, и оставил семью без всяких средств. Мальчика отдали в Александровский кадетский корпус для малолетних; здесь он пробыл до девятилетнего возраста. От этой школы у Ш. остались воспоминания только о телесных наказаниях. В 1833 г. Ш. отдали в Лесной институт. Первый период пребывания Ш. в институте, когда он находился под управлением министра финансов Канкрина и не имел еще военной организации, оставил по себе хорошую память. Жить было легко и свободно; учились охотно. Преподаватели русской словесности А.А. Комаров (друг Белинского ) и Сорокин, знакомили учеников с произведениями современной литературы и способствовали развитию любви к литературе. С введением военной организации порядки изменились, стали жесткими и суровыми: поведение и фронт заняли внимание и преподавателей, и учеников. Впрочем, по отзыву Ш., и эта "военная цивилизация" имела свои хорошие стороны: развивалось чувство рыцарства и товарищества. Ш. окончил курс по первому разряду, с чином подпоручика и званием лесного таксатора и поступил на службу в лесной департамент. Летом он совершал разъезды по провинциям для лесоустройства, жил в деревнях и знакомился с жизнью народа; на зиму возвращался в Петербург и работал над теоретическим изучением своего дела. Вопросам лесоводства посвящены первые литературные труды Ш. Первые его статьи появились в "Сыне Отечества". Специальные статьи он помещал и в "Библиотеке для Чтения". Уже в первые годы по окончании курса Ш. нашел себе невесту в своей двоюродной племяннице Л.П. Михаэлис ; он рекомендовал ей книги и писал ей письма, замечательные совестливым и в то же время настойчивым желанием уяснить себе отношения мужчины к женщине. В 1850 г. Ш. женился. В 1849 г. он был послан в Симбирскую губернию для устройства лесной дачи и зимой был оставлен при тамошнем управлении казенными землями, находившимися в Самаре. Самара в это время, по выражению Ш., переживала медовый месяц своей гражданственности. На службе находились честные люди, приносившие в провинцию заветы своих учителей - Грановского и Мейера. Ш. сошелся здесь с П.П. Пекарским (см.). В Самаре Ш. бывал на вечерах, играл в любительских концертах на скрипке и кларнете и в то же время работал над своим большим трудом по истории русского лесного законодательства. В 1851 г. Ш. возвратился в Петербург и снова стал служить в лесном департаменте. В это время у него завязались прочные отношения с литературными кругами; знакомство с Н.Г. Чернышевским и М.Л. Михайловым скоро превратилось в тесную дружбу. В 1856 г. Ш. предложили место в Лисинском учебном лесничестве, которое было практическим классом для офицерского класса корпуса лесничих. Ученый лесничий должен был летом руководить практическими работами, а зимой читать лекции. Ш. не считал себя достаточно подготовленным к этим обязанностям и настоял на том, чтобы ему была дана заграничная командировка. Эта поездка завершила выработку миросозерцания Ш. С восторгом, уже будучи стариком, Ш. вспоминает это время: "И какое это было восторгающее и ошеломляющее время! Я буквально ходил как в чаду, рвался куда-то вперед, к чему-то другому, и это другое точно лежало сейчас за шлагбаумом, отделяющим Россию от Европы". В жизни Ш. заграничная поездка была тем моментом, когда "одно новое слово, одно новое понятие производят крутой перелом и все старое выкидывается за борт". Он изучал за границей Россию по печатным книгам, так как до сих пор не знал ни ее географии, ни истории. В Эмсе Ш. познакомился с доктором Ловцовым , который привлек его внимание к сочинениям Герцена . В Париже он попал в кружок, в котором принимала участие Женни д'Эрикур, известная пропагандистка идеи женской эмансипации. Пребывание в Париже преобразило Ш. и его жену; характерна фраза одной русской дамы после непродолжительного разговора с женой Ш.: "от вас каторгой пахнет". По возвращении из-за границы Ш. продолжал службу в лесном ведомстве. Любопытной эпизод этой службы - отношения его к М.Н. Муравьеву , назначенному в 1857 г. министром государственных имуществ. Ш. находился при нем во время ревизионного путешествия по России, которое скорее походило на нашествие. Ш. приходилось очень много работать: даже во время дороги он должен был представлять свои доклады на другой день, и за промедление Муравьев наказывал Ш. тем, что приказывал вести его не в своей свите, а отдельно. По приезде в Санкт-Петербург, осенью 1857 г., Муравьев назначил Ш. начальником отделения лесного департамента. По службе Ш. имел очень много дела, да кроме того еще редактировал газету "Лесоводство и Охота". Муравьев ценил своего подчиненного и требовал его к себе даже по ночам для разъяснения какого-нибудь вопроса; но с Муравьевым очень тяжело было служить. Когда директором департамента был назначен племянник Муравьева и в департаменте "пошла ужасная кутерьма", Ш. решил оставить департамент. Вместо отставки ему дали заграничный отпуск (в мае 1858 г.). На этот раз Ш. пробыл за границей около полутора лет; некоторое время он ездил вместе со своим другом Михайловым. По-прежнему Ш. много работал по лесоводству, изучая практические положения лесного хозяйства в западноевропейских государствах (он был с этой целью и в Швеции). Вместе с Михайловым Ш. побывал у Герцена в Лондоне; несколько позже он встречался с ним в Париже. По возвращении из-за границы Ш. составил проект преобразования лесного корпуса в высшее учебное заведение; некоторое время он состоял профессором института и читал историю лесного законодательства, но в это время лесная служба уже потеряла для Ш. всякий интерес. Неприятное положение Ш. в лесном ведомстве усугублялось интригами сослуживцев. Статьи "Материалы для лесного устава" и "Законы о лесах в Западной Европе", напечатанные в "Юридическом Вестнике" Калачова в 1861 г., были последними трудами Ш. по лесоводству. В марте 1862 г. он вышел в отставку с чином полковника корпуса лесничих. Еще до выхода в отставку, в 1859 г., он стал сотрудничать в "Русском Слове". В это время на первом месте стояла идея "освобождения": за "освобождением" крестьян виднелось освобождение от старых московских понятий. "Мы, - пишет Ш., - просто стремились к простору и каждый освобождался, где и как он мог. Эта реакция против государственного, общественного и семейного насилия, это "отрицание основ" совершалось во имя определенных положительных идеалов. Идеалы будущего носили характер не только чисто политический, но и социально-экономический. Печать была в это время силой, и прогрессивная литература проводила в сознание общества идеалы будущего". Публицистическая деятельность Ш. началась в "Современнике" в то время, когда во главе журнала стояли Добролюбов и Чернышевский. В этом журнале появились статьи Ш.: "Рабочий пролетариат в Англии и Франции", замеченные не оригинальностью содержания (в основу их положена известная книга Энгельса о положении рабочего класса в Англии), а постановкой самой темы. До Ш. о рабочем классе писал лишь В.А. Милютин , но в его время этот вопрос имел лишь отвлеченное значение. Статья Ш. справедливо считается первой по времени в своем роде. После перехода "Русского Слова" к Благосветлову , Ш. становится ближайшим сотрудником этого журнала: кроме многочисленных и разнообразных статей, он дает еще в каждую книжку журнала внутреннее обозрение, под названием "Домашней летописи". Весной 1862 г. появились прокламации, обращенные к народу и к солдатам. За первую пришлось отвечать Чернышевскому, за вторую - Ш. Сохранилось свидетельство, что Ш. распространял прокламации к народу весной 1862 г. (Л.Ф. Пантелеев , в "Русских Ведомостях", 1903, ¦ 143). Этой же весной Ш. вместе с женой выехал в Нерчинск, чтобы повидаться с сосланным туда Михайловым (результатом этой поездки были статьи: "Сибирь по большой дороге"). Здесь Ш. был арестован и препровожден в Санкт-Петербург, в крепость, в которой пробыл до ноября 1864 г. Он обвинялся в сношениях с государственным преступником М. Михайловым, в том, что "вел переписку с разжалованным рядовым В. Костомаровым", и в том, что "имеет вредный образ мыслей, доказывающийся непропущенной цензурой статьей" (Л.П. Шелгунова "Из недалекого прошлого", стр. 196). В ноябре 1864 г. Ш. был выслан административно в Вологодскую губернию. Здесь Ш. переходил из города в город - из Тотьмы, где он был первое время, в Устюг, Никольск, Вандинов и Вологду. Условия жизни в этих городах тяжело отзывались и на настроении, и на здоровье Ш. Писал Ш. для "Русского Слова" и в это время очень много, но значительная доля присылаемого пропадала, не пропущенная цензурой. 8 января 1866 г. "Русскому Слову" дано было предостережение, между прочим, за статью Ш., в которой "предлагается оправдание и даже дальнейшее развитие коммунистических идей, причем усматривается возбуждение к осуществлению названных идей". В 1867 г. было основано "Дело", и Ш. начал в нем сотрудничать с той же энергией, как и в "Русском Слове". Лишь в 1869 г. Ш. удалось выбраться из Вологодской губернии, да и то не в Петербург, а в Калугу; в 1874 г. ему разрешено было переехать в Новгород, затем в Выборг; только в конце 1870-х годов Ш. получил доступ в Санкт-Петербург. По смерти Благосветлова он сделался фактическим редактором "Дела", а при графе Лорис-Меликове получил даже утверждение в этом звании, впрочем, ненадолго (до 1882 г.). В 1883 г. Ш. был выслан в Выборг. После перехода "Дела" в другие руки, Ш. прекратил в нем сотрудничество. Литературная деятельность Ш. в восьмидесятых годах носит иной характер. С грустью Ш. смотрел на появление на исторической сцене "восьмидесятников"; оставаясь верным идеям шестидесятых годов, он из публициста-пропагандиста превратился в обозревателя русской жизни. С 1885 г. он начал работать в "Русской Мысли"; здесь ежемесячно появлялись его "Очерки русской жизни", пользовавшиеся большим успехом у читателей. Мнения Ш. в это время приобрели высокий нравственный авторитет; к его голосу прислушивались с особенным вниманием, как к голосу человека, много испытавшего и сохранившего непреклонную верность убеждениям своей молодости. В "Русской Мысли" появились и очень ценные воспоминания Ш. о шестидесятых годах и их представителях ("Русская Мысль", 1885, книги X, XI и XII, 1886, книги I и III; в тексте "воспоминаний", напечатанных в "Собраниях сочинений", сделаны значительные сокращения). Скончался Ш. 12 апреля 1891 г., на похоронах его обнаружилось то сочувствие, которое он возбуждал среди молодежи. В 1872 г. появились три тома "Сочинений Ш."; в 1890 г. Павленков издал "Сочинения Ш." в двух томах; в 1895 г. О.Н. Попова переиздала "Сочинения" тоже в двух томах, но с иным распределением материала; в добавление к ним были отдельным томом изданы "Очерки русской жизни" (Санкт-Петербург, 1895). В этих книгах собрано далеко не все, что написано Ш. в течение продолжительной его деятельности в "Русском Слове" и "Деле". Перечитывая статьи Ш., современный читатель находит много слишком известного и не требующего доказательств; но не следует забывать, что только благодаря деятельности Ш. и его современников эти "бессмертные идеи" вошли в общественное сознание. Ш. уступал в даровании таким блестящим представителям его эпохи, как Писарев , но, обладая серьезным образованием, очень хорошо исполнял то дело, которое выпало на его долю и к которому можно применить широкий термин "распространение знания". Ш. писал по самым разнообразным вопросам: его статьи в собрании его сочинений распределяются на исторические, общественно-педагогические, социально-экономические и критические. Эти рубрики все-таки еще не выражают всего разнообразия тем Ш. Он писал только тогда, когда чувствовал, что статья его нужна. Он написал популярный очерк по русской истории до Петра Великого , потому что встретил одного капитан-лейтенанта, который не знал, кто такой Степан Разин . Он напечатал статью "Женское безделье", потому что увидел, что русской женщине неизвестны самые простые экономические понятия, с которыми нельзя познакомиться из романов и повестей - единственного чтения женщин. Характерной особенностью Ш., как публициста шестидесятых годов, является вера в силу знания: нужно только понять, узнать причины явления - дальше процесс претворения знания в дело пойдет сам собой. Эта вера в активную силу знания напоминает воззрения Сократа (см. "Убыточность незнания"). Представления о силе знания создают некоторую неясность в мнениях Ш. о сущности исторического процесса: с одной стороны, он только в социально-экономических условиях усматривает источник политической и юридической власти, с другой - видит основу всей цивилизации в улучшении человеческих способностей. Отводя огромное значение экономическим отношениям, Ш. все-таки утверждал, что единственный элемент прогресса есть свободная личность, развившаяся в свободном общежитии. Впрочем, Ш. не был теоретиком; другие его современники взяли на себя теоретическое оправдание основных идей движения 1860-х годов. Довольно распространено мнение, что Ш., "не внося в работу 60-х годов каких-нибудь своих резких индивидуальных черт, впитал в себя весь дух своего времени" (слова А.М. Скабического). В 1903 г. в "Русской Мысли" (июнь) появился весьма интересный для характеристики Ш. последний из "Очерков русской жизни", вызванный упомянутой формулой и посвященный самоопределению. Ш. находил, что подобная характеристика его личности может вызвать недоразумения, и указывает, что именно совокупность особенностей, присущих деятелю 60-х годов, и составляет его резкую индивидуальность. Оставаясь верным хранителем традиций своего времени, Ш. в последние годы жизни по общественно-практическому содержанию и направлению своей мысли явился как бы провозвестником общественного течения восьмидесятых годов. Его роднит с этим течением сочетание широкого общественного идеализма с трезвым практическим пониманием деятельности (см. "Мир Божий", 1901, 6). Биографические сведения о Ш.: "Воспоминания Ш."; "Литературные воспоминания Михайловского" (Санкт-Петербург, 1900, том I); Л.В. Шелгунова "Из далекого прошлого. Переписка Н.В. Шелгунова с женой" (Санкт-Петербург, 1901); "Из дневника Ш." ("Мир Божий", 1888, книга II, 12); "Из записок Ш." ("Новое Слово", 1895 - 96, ¦ 1); некролог Ш. в "Северном Вестнике" (1891, май, стр. 210 - 215). Статьи о Ш.: "Моралисты новой школы" ("Русский Вестник", 1870, июль); В. Яковенко "Публицист трех десятилетий" ("Книжная Неделя", 1891, ¦ 3); А. В-н "Писатель 60-х годов" ("Вестник Европы", 1891, ¦ 5); М. Протопопов "Н.В. Шелгунов" ("Русская Мысль", 1891, ¦ 7); Н.К. Михайловский "Статьи, приложения к собранию сочинений Ш."; П.Б. Струве "На разные темы" (Санкт-Петербург, 1902). П. Щеголев.

Шелгунова (Людмила Петровна, урожденная Михаэлис, 1832 - 1901) - переводчица, жена Николая Васильевича Ш. Родилась в Перми, училась в Санкт-Петербурге, в английском пансионе Лоу. В молодости Ш. блистала в передовых литературных кружках; к числу ее собеседников и знакомых принадлежали Чернышевский , Добролюбов , Писарев , Михайлов . Переводы свои она помещала, главным образом, в "Русском Слове", "Деле", "Неделе" и "Живописном Обозрении". Она перевела "Всемирную историю" Шлоссера, "Сталь и Ролан" Шлоссера, рассказы Ауэрбаха, романы Жюля Верна. Для издания Павленкова она сделала переложение романов Диккенса. Письма к ней Шелгунова и свои воспоминания она издала в книге "Из недалекого прошлого" (Санкт-Петербург, 1901; раньше в "Женском Деле"). См. ее некролог в "Историческом Вестнике" (1901, книга 1) и описание альбома Ш. в "Литературном Архиве" Картавова (Санкт-Петербург, 1902, выпуск 1).

Шелепшанские (Шелешпанские) - русский княжеский род, происходящий от Рюрика в XVI колене. Родоначальник - князь Афанасий Васильевич Шелепшанский (от владения Шелепшанской волостью), сын князя Василия Романовича Сугорского. Из потомков его князь Андрей Юрьевич сопровождал в Вильну великую княжну Елену Ивановну , когда она, в 1489 г., поехала сочетаться браком с великим литовским князем Александром . Андрей Иванович был в 1600 г. воеводой в Царицыне, а сын его Федор Андреевич - первым судьей в холопьем приказе (1645 - 1648). Василий Федорович - известный воевода, раненный при осаде Смоленска в 1634 г. Род записан в V часть дворянской книги Костромской губернии; герб внесен в IV часть Общего Гербовника. В. Р-в.

Шелехов (Григорий Иванович, 1747 - 1795) - известный исследователь Сибири. Небогатый рыльский мещанин, Ш. отправился искать счастья в Сибири и уже с 1776 г. стал отправлять свои суда в Тихий океан. В одну из таких поездок, начальствовавший над его судном штурман Прибылов открыл группу островов, названных его именем, и вывез оттуда громадный груз: 2000 бобров, 40 000 котиков, 6000 голубых песцов, 1000 пудов моржовых клыков и 500 пудов китового уса (все это было добыто в течение 2 лет 40 русскими). Ш. доставил себе целью удержать за Россией новооткрываемые острова и земли. В 1783 г. он сам отправился на трех кораблях, построенных на собственной верфи, близ Охотска; в следующем году прибыл к острову Кадьяку, самому большому из прилежащих к Америке, и успел завести мирные сношения с туземцами и учредил для них русскую школу. По поводу этого путешествия, Ш. лично представил сибирскому генерал-губернатору Якоби красноречивое донесение, в котором преувеличивал свои подвиги и число обращенных им в христианство туземцев. Одновременно с представлением Якоби, он сам отправился в Санкт-Петербург и получил похвальную грамоту и 200 000 рублей из коммерц-коллегии (вместе со своим товарищем). В последующие годы он продолжал посылать к берегам Северной Америки свои суда и основал селение в Кенайской губе. В 1793 г., по его ходатайству, была отправлена на остров Кадьяк духовная миссия и послано несколько десятков ссыльных ремесленников и хлебопашцев для заведения ремесел и земледелия. Вскоре после смерти Ш., ввиду неблагоприятно отзывавшейся на туземцах и даже некоторых пушных зверях деятельности промышленников, была учреждена "Российско-Американская компания" (1799). В 1903 г. ему в городе Рыльске сооружен памятник. Сочинения Ш.: "Странствование российского купца Григория Шелехова в 1783 г. из Охотска по Восточному океану к Американским берегам" (Санкт-Петербург, 1791); "Российского купца Григория Шелехова продолжение странствования по Восточному океану к Американским берегам в 1788 г." (Санкт-Петербург, 1792); "Российского купца, именитого рыльского гражданина Григория Шелехова первое странствование с 1783 г. по 1787 г. из Охотска" (Санкт-Петербург, 1793), "Путешествие Григория Шелехова с 1783 по 1790 годы из Охотска" (Санкт-Петербург, 1812). Ср. А.Н. Пыпин "Сибирь и ее исследования" ("Вестник Европы", 1888, ¦ 5).

Шелехов (Дмитрий Потапович, 1792 - 1854) - русский сельский хозяин и писатель. Окончив курс в Московском университете в 1811 г., он вступил в 1812 г. в московское ополчение и участвовал в кампании 1813 - 1814 гг. Выйдя в 1821 г. в отставку, занялся изучением сельского хозяйства практически и теоретически. Ш. первый открыл в своем Зубцовском поместье практическую школу для обучения помещичьих крестьян сельскому хозяйству с плодопеременным полеводством. В 1832 г. он служил чиновником особых поручений при министре финансов, а в 1833 г. Ш. опять возвратился в свое поместье, где продолжал заниматься сельским хозяйством и применением на русской почве системы Либиха. Напечатал: "Главные основания земледелия" (1825); "Существенные правила плодопеременного сельского хозяйства" (1826); "О пользе и необходимости плодопеременного земледелия в России" (1827); "Народное руководство в сельском хозяйстве" (1838 - 1839) и ряд статей в разных периодических изданиях. В 1841 - 1844 гг. Ш. читал публичные лекции в Санкт-Петербурге ("Беседы о русском опытном сельском хозяйстве") и издал: "Курс опытного русского сельского хозяйства".

Шелехова (Марья Федоровна, урожденная Монруа) - известная русская оперная певица (меццо-сопрано) 30-х и начала 40-х годов XIX столетия; воспитывалась в театральном училище. В 1833 г. поступила на Императорскую оперную сцену в Петербурге, где и пела до 1843 г., с большим успехом исполняя первые роли. Муж ее, капельмейстер Ш., написал оперу "Женевьева Брабантская".